Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

Ещё одно объяснение приводил специалист по научному атеизму и борец с суевериями М. И. Шахнович: «Обычай, о котором вспоминает песня: “Присядем, друзья, перед дальней дорогой, пусть лёгким окажется путь!” – возник под влиянием веры в то, что в минуту молчания домовой учит уезжающих, присевших перед отъездом, как вернуться невредимыми домой». И следом он уточнял своё мнение: «Конечно, сейчас нет ничего зазорного в обычае посидеть несколько минут перед дорогой и вспомнить, всё ли взято с собой»[400]. Разумеется, такое объяснение, в стиле учёности XVIII–XIX вв., исходит из недоказуемого и чересчур конкретного предположения. Да и сам этот стиль рационалистического толкования, сопряжённого с вразумлением заблуждающихся простецов, с разделением «верного», «допустимого», «вредного», – напоминает о веке Просвещения.

Судя по имеющимся описаниям, в той ситуации прежде всего затворяли двери, прикрывали печные заслонки, то есть заботились о том, чтобы нигде в этот важный момент не зияло отверстие, которое мифологически осмыслялось как выход в опасный, внешний мир. Этот «иной мир» представлялся находящимся вне жилого помещения или же на границах его: в подполье, на чердаке, за окном, за печью, в печи или по ту сторону печной трубы. Отверстая печная труба была особенно опасна[401]. Знаток вятского крестьянства Г. Е. Верещагин записал сказание, по которому чёрт выдумал пиво и спирт именно в трубе. Верещагин прокомментировал это так: «Здесь, говорят, хранятся и книги чернокнижников и волшебников; через трубу же входят и выходят и колдуны, и разные оборотни – враги добрых людей… Словом, труба, по представлению народа, служит, так сказать, вратами адских слуг. В трубу кричат и желающие приворожить любимых особ. Считая трубу вратами нечистой силы, простолюдин перед грозой прежде всего считает нужным, благословясь, закрыть трубу»[402]. А обычай перед отправлением в дорогу закрывать печное отверстие заслонкой засвидетельствован и в других местностях. Так, по данным конца XX в., поступали, например, жители д. Бартоломеевки Ветковского района Гомельской области Белоруссии[403].

Дорожное перемещение, как видно, приравнивалось к трудному и важному делу, приступая к которому требовалось воззвать к Богу. Проделывали это при благоговейном молчании домочадцев и огородившись от тех пространств, откуда могло вторгнуться в освящённый и обжитой домашний мир внешнее зло. В соответствии с архаическим мировосприятием путешествие и было перемещением по такому, потенциально опасному, пространству.

А. К. Байбурин, изучая славянские ритуалы, связанные с домом, указывал, что всем действиям у входа (выхода) из жилища «приписывается высокая степень семиотичности». По его мнению, самый простой вариант интерпретации таких обрядовых действий – это предположение, что здесь мы имеем дело «с пространственно-временным противопоставлением начало – конец пребывания в жилище». И далее: «Характерным способом маркирования начала (входа) и конца (выхода) является остановка перед порогом дома, часто сопровождаемая краткой молитвой, особенно при входе в чужой дом («без бога – ни до порога»), а с другой стороны, ср. обычай присаживания перед дальней дорогой»[404]. Таким образом, согласно Байбурину, этот обычай означал ритуализованую выделенность, так сказать, инициальной ситуации, связанной с началом пути.

«Omne principium difficile est, – говаривали древние римляне. – Всякое начало трудно». «Лиха беда начало» – толкуют о том же русские. Потому и трудно, что начало очень ужответственно. А «доброе начало полдела откачало». В обычае «присесть на дорожку» выражается древняя, сохраняющаяся поныне, «магия начала».

Кошка чёрная и серая

Уже говорилось, что, по сведениям Н. Г. Кибардина, на Вятке «перед начатием какого-нибудь важного дела» (в том числе – отправляясь в путь) нужно было кошку выгонять из переднего угла, где висели иконы[405]. Её обычно считали животным «нечистым». В с. Усть-Цильма Коми края строго следили, чтобы беременной женщине не перебежала дорогу кошка – это предвещало тяжёлые роды. По словам исследовавшей усть-цилемскую народную традицию Т. И. Дроновой, там «в кризисных ситуациях говорили: “Кошка – помощник смерти”»[406]. Особенно опасной представлялась кошка чёрного цвета. А у чехов считалось, что перебежавшая человеку дорогу чёрная кошка – к смерти этого человека[407].

Согласно русским поверьям, чёрные собака и кошка оберегали дом от молнии, хотя их присутствие в доме во время грозы было нежелательным и опасным. Поляки и македонцы тоже выгоняли их из дома при грозе. А. В. Гура приводил эти примеры, указывая, что собака и кошка чёрного цвета имели отношение к грому. А ещё, по его утверждению, «подобные воззрения обусловлены способностью чёрта обращаться в этих животных, скрываться в них от грома»[408].