Досье Дрездена

— И тут я сказал, — хихикая, говорил Вязальщик, очевидно приближаясь к развязке, — «Тогда зачем ты это надел?»

Ханна Эшер искренне расхохоталась, Анна Вальмон присоединилась к ней, хотя более сдержанно. Даже Грей улыбнулся, хоть и слегка. На его странно непримечательном лице улыбка смотрелась несколько чужеродно.

Дейрдре смотрела на них с абсолютно бесстрастным выражением лица, словно учёный, наблюдающий за бактериями. Когда я подошёл, она на секунду взглянула на меня, немного напрягаясь.

Как гениальный следователь, я сразу спросил её:

— Так зачем ты убила Харви?

Несколько секунд она просто смотрела на меня, затем снова перевела взгляд вниз, наблюдая, как Кэррин подходит к столу. Заметив, чем она вооружена, все на мгновение смолкли. Затем Грей неожиданно проворно поднялся, готовый помочь с гранатомётом, словно это было пальто. Кэррин позволила ему, одарив холодной улыбкой и смотря при этом мимо него, на тень, где затаился дженосква.

— Я не убивала финансиста, — спокойно ответила Дейрдре. — Никодимус сказал этого не делать.

Это меня немного удивило. Если она хотела закрыться от меня, ей не было никакой нужды лгать. Она просто могла промолчать.

— Он сказал это нам всем, — сказал я. — Возможно, он сказал нечто иное лично тебе.

— Он не говорил, — сказала она. — Моя мать убила его заклинанием, которое она называет Кровавый Скальпель.

— Порез выглядел так, словно это ты поработала, — возразил я.

— Перерезанная глотка всегда выглядит как перерезанная глотка, чародей.

Трудно с этим спорить.

— И ты погналась за ней.

— Я пошла сказать… поговорить с ней, да.

— Что она сказала?

— Личное, — ответила Дейрдре.

Я сощурился.

Что-то тут было не так. Дейрдре не выказывала абсолютно никаких эмоций по отношению к своей матери, что по моему опыту почти для любого человека было подозрительно близко к невозможному. Проклятье, даже Мэйв постоянно носилась со своей кучей проблем с матерью. Если Тесса и впрямь пыталась обойти Никодимуса и Дейрдре со святым Граалем, должно же было быть хоть что-то. Разочарование, страх, злость, отрицание, хоть что-то.

Но не эта отстранённая, холодная безмятежность.

Тесса не гонялась ни за каким Граалем.

Но какие ещё у нее могли быть мотивы?

Дейрдре подняла глаза и спокойно, изучающе посмотрела на меня:

— Знаешь, он в курсе, что ты собираешься предать его.

— Ну, значит, счёт у нас равный.

— Нет, не равный. Даже близко не равный. Я видела, как он разбирается с мужчинами и женщинами, куда более грозными, чем ты, и не одну дюжину раз. У тебя нет шансов обмануть, перещеголять или превзойти его. Мэб тоже это знает, — так же отстранённо, словно излагая простые факты, произнесла она.

— Тогда зачем ей было посылать меня сюда?

— Она избавляется от тебя, причём так, чтобы не обратить гнев твоих союзников на себя. Уверена, ты не настолько недалёк, чтобы не понимать этого.

При этих словах у меня по спине пробежал холодок.

Вообще-то, это… имело смысл. Если Мэб в конце концов решила отказаться от идеи как-то использовать меня, тогда моё присутствие ей больше не требуется… но многим людям была небезразлична моя судьба, и если они примутся мстить, для Мэб это может стать проблемой.

Но Мэб, конечно, ведет игру совсем иначе. Если уж она что-то затевает, то обставляет всё так, чтобы сорвать куш при любом раскладе. Скорее всего, Мэб действительно хотела, чтобы я сделал то, что она мне велела. Она просто не сказала, что устроила всё так, чтобы не слишком пострадать, если я не справлюсь. Если я окажусь слишком некомпетентен, чтобы исполнить её волю, она сочтёт меня обузой, от которой нужно избавиться… желательно, не разозлив при этом моих союзников. В случае моей смерти все шишки повалятся на Никодимуса, а Мэб выйдет сухой из воды и сможет спокойно выбрать нового рыцаря.

Я стиснул зубы. Что ж. Вряд ли я мог ожидать чего-то другого. Мэб обошлась со мной, как мамаши, которые учат детей плавать, бросая их в воду на середине озера. И вся наша совместная работа будет протекать в том же ключе — выплыви, или утонешь.

— Посмотрим, — сказал я.

Она чуть улыбнулась и развернулась, чтобы рассмотреть столик внизу. Грей сидел с Кэррин и улыбался. Её лицо было с прищуром, но улыбка тоже проглядывала. Грей был просто сама потешность.

Урод.

— Есть ли ещё что-нибудь, о чём ты хотел бы меня спросить? — спросила Дейрдре.

— Да, — сказал я тихо. — Зачем?

— Что зачем?

Я махнул вокруг.

— Зачем всё это? Зачем ты делаешь то, что делаешь? Зачем вырываешь языки, убиваешь наёмников и всё остальное? Что тебя заставляет делать это?

Она молчала. И эта тишина уже начинала меня угнетать.

— Расскажи мне, мальчик, — начала она, — о самых долгих отношениях в твоей жизни.

— Э-э, — замялся я. — В смысле, те, которые давно начались? Или те, которые долго продолжались?

— Любые.

— Мой учитель из Белого Совета, наверное, — сказал я. — Я знаю его с шестнадцати лет.

— Ты виделся с ним каждый день? Говорил с ним, работал с ним?

— Да нет.

— Понятно, — сказала она. — А кто-нибудь более близкий тебе? Кто делил с тобой твою жизнь?

— Э-э, — опять замялся я. — Девушка или две. Мой кот.

Легкая ухмылка коснулась её рта.