Досье Дрездена

Когда-то очень давно комната Мэгги была швейной комнатой Черити. Они освободили её и заново отделали в фиолетовых, розовых и светло-зелёных тонах. В комнате стояли крохотный детский стол со стулом и несколько ящиков с игрушками. Все игрушки были аккуратно убраны внутрь. На столе лежали несколько учебников. Дверь стенного шкафа была приоткрыта, демонстрируя пол, покрытый одеждой, не поместившейся в маленькую корзину для грязного белья. К стене прилегала кровать на возвышении, из тех, у которых внизу ещё один уровень. Но вместо нижнего уровня на полу под ней лежал большой матрас-футон. Постеры с ярко раскрашенными мультипликационными пони украшали стены и потолок над кроватью.

Как только мы зашли в комнату, Мыш наконец-то издал несколько повизгиваний и подошёл ко мне, усмехаясь во всю свою большую собачью пасть. Я провёл несколько минут, потирая ему уши, почёсывая под подбородком, говоря ему, насколько он хороший пес, и как сильно я по нему соскучился, и как хорошо он справлялся со своими обязанностями. Мыш извивался всем телом и подарил моим рукам несколько слюнявых поцелуев, как и положено совершенно счастливой собаке, а вовсе не таинственному, сверхсильному созданию-хранителю из Тибета.

Мэгги взобралась по маленькой лестнице на свою кровать, чтобы видеть этот обмен чувствами поближе. Через минуту Мыш прильнул ко мне так крепко, что едва не уронил, а потом счастливо развалился на своём матрасе под кроватью девочки.

— У меня под кроватью есть монстр, и это Мыш, — гордо сказала она. — Там был ещё один, но мы с Мышом его убийцанули.

Я заломил одну бровь. В смысле, будь это любой другой ребенок, я бы решил, что она притворяется или играет. С другой стороны… Поймите, она всё-таки Дрезден. Возможно, она излагает только факты и ничего, кроме фактов.

— Он самый поразительный пёс на свете, — сказал я.

— Я знаю! — Мэгги была согласна по всем статьям. Она задумчиво прикусила губу жестом, так напомнившем мне о Сьюзен, что в груди кольнуло, и добавила: — Ты не хочешь… уложить меня?

— Конечно, — ответил я.

Она кивнула и плюхнулась на подушку. Я подошёл к кровати и несколько секунд разбирался с одеялом и простынями, прежде чем удалось натянуть их на неё. Когда я закончил, она спросила:

— Ты хочешь мне почитать?

Хвост Мыша с энтузиазмом застучал по стене.

— Конечно, — сказал я. И мы стали читать «Там, где живут чудовища».

Когда я закончил, она сказала:

— У тебя не очень выходит изображать голоса.

Я задумчиво хмыкнул.

— Может, во второй раз у меня выйдет лучше.

— Не знаю, — сказала Мэгги нерешительно. — Наверное, можно попробовать. — Она испытующе посмотрела на меня и спросила тоненьким голоском: — Ты хочешь быть моим папой?

Я ослеп на несколько секунд, пока не сморгнул все слёзы.

— Конечно, — сказал я. Вышло глухое карканье, но она улыбнулась моим словам.

* * *

Когда я закончил второй прогон опуса Сендака, Мэгги уже спала.

Я убедился, что она хорошо укрыта одеялами, поцеловал её волосы, присел рядом с Мышом и обнял его.

— Спасибо, парень, — сказал я. — Спасибо, что заботишься о ней.

Он прильнул ко мне, виляя хвостом, и вжал свою огромную голову мне в рёбра. Я ещё немного погладил его.

— Мне уже скоро уходить. Но я хочу, чтобы ты её охранял. И Карпентеров тоже. Хорошо?

Он вздохнул и прижался поближе.

— Я тоже соскучился, парень, — сказал я, почёсывая ему за ушами. — Мне просто надо немного времени, чтобы со всем разобраться. И понять, что делать дальше.

Решил ли я быть отцом Мэгги прямо сейчас? Я заглянул в себя и понял, что уже решил. Когда это успело произойти? Почему никто не держал меня в курсе?

Это случилось, думаю, в тот самый момент, как я её увидел и заговорил с ней.

О Господи.

Это было пугающе.

И… волнующе?

Учитывая все обстоятельства, я не был уверен, что могу доверять своим эмоциям в данный момент. Но одно было ясно.

Если я хочу сдержать слово, данное дочери, я должен вернуться. Это означало остаться в живых завтра.

Я встал, напоследок хорошенько погладил и почесал Мыша, и тихо вышел из комнаты на лестничный пролёт. Свет был выключен во всех остальных комнатах, за исключением комнаты Майкла и Черити. Там свет горел. Дверь была чуть приоткрыта.

И я мог видеть Черити, сидящую на краешке кровати во фланелевой пижаме, высокую блондинку с превосходным телосложением, чьи волосы уже были посеребрены возрастом. Её заплаканное лицо было несчастным. Говорила она, по-видимому, со своим мужем, сидящим на кровати перед ней. Отсюда мне его не было видно.

Очевидно, Майкл хотел, чтобы разговор прошёл за закрытой дверью.

Я развернулся и пошёл вниз по лестнице. Я сел на нижних ступеньках и попытался привести свою голову в порядок.

Через несколько минут Черити спустилась по лестнице и села рядом со мной. Я потеснился.

— Где Майкл? — спросил я.

— Молится за детей, — ответила она. — Он всегда так делает перед уходом. На случай…

— Да, — сказал я.

— Знаете, — сказала Черити, — я собиралась врезать вам по носу, дважды, едва увижу вас снова. Один раз, чтобы пустить кровь, второй — чтобы сломать.

— О?