Досье Дрездена

— Послушайте, — возбужденно перебил он меня. — Я же сказал уже, что мне очень жаль. Я больше не буду.

На мгновение я зажмурился, совершенно сбитый с толку.

— Не будете чего?

— Иисусе, — взмолился он. Я слышал, как он куда-то идет, а потом музыка и голоса на заднем плане резко стихли — похоже, он вышел в другую комнату и закрыл за собой дверь. — Послушайте, — повторил он чуть не плача. — Я же сказал вам, я никому и ничего не скажу. Я только смотрел капельку. Я же ничего такого не делал, верно? Никто не подошел к двери, ну, и что мне было еще делать? — голос его сорвался на полуслове. — Ну, развлекались вы там, ну и что? Это ваше дело. Так?

Я отчаянно пытался понять, о чем толкует этот мальчишка.

— Что именно ты увидел, Джек? — спросил я.

— Да не видел я лиц, ни одного, — заверил он меня хнычущим голосом. Потом неуверенно хихикнул и сделал попытку пошутить. — Есть места, на которые куда как интереснее смотреть, чем на лица. Да и какое мне, блин, дело до того, чем вы занимаетесь у себя дома? Или друзья ваши, или кто там. И не волнуйтесь вы из-за меня. Я никому и ничего не скажу. В следующий раз просто положу пиццу на крыльцо и ждать не буду, идет?

Друзья — во множественном числе. Любопытно. Мальчик действительно нервничал. Должно быть, все-таки насмотрелся чего-то такого. И все-таки я чуял нутром, что он скрывает что-то еще, стараясь не вспоминать об этом.

— Что еще? — спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее и нейтральнее. — Ты видел что-то еще. Что это было?

— Не мое это дело, — поспешно буркнул он. — Не мое. Послушайте, мне нельзя телефон занимать. К нам заказчики звонют. Вечер пятницы ведь, работы — не продохнуть.

— Что, — раздельно и внятно произнес я, — еще?

— Ох, блин, — всхлипнул он дрожащим голосом. — Послушайте, да не был я с тем парнем. Знать не знаю, кто он такой. И не говорил я ему, что у вас там оргия. Честное слово, не говорил. Бог мой, мистер, не нужно мне неприятностей на свою задницу.

Похоже, Виктор Селлз знал толк в вечеринках. И в том, как запугивать подростков, тоже.

— Еще один вопрос, и я оставлю все как есть, — сказал я. — Кого ты там увидел? Расскажи мне о нем.

— Не знаю я его. Не знаю, и раньше не знал. Какой-то парень с камерой, только всего. Я обошел дом — думал, может, задняя дверь не заперта — ну, и заглянул внутрь. На секунду только и заглянул. А он там стоял, весь в черном, и все фоткал своею камерой, — он помолчал, будто кто-то постучал в закрытую дверь. — О Боже, мистер, мне идти пора. Я вас не знаю. Ничего я не знаю, — послышался шум шагов, потом гудки в трубке.

Я повесил свою трубку и вернулся к взятому напрокат у Джорджа рыдвану. Всю дорогу домой я обдумывал то, что мне удалось узнать.

Кто-то другой звонил в «Пицца-Экспресс» незадолго до моего звонка. Кто-то еще интересовался мальчишкой-развозчиком. Кто?

Ну, конечно же, Виктор Селлз. Выслеживающий всех, кто знает что-то о нем, о его делишках в домике у озера. Виктор Селлз, устроивший там в ту ночь славный такой, маленький междусобойчик. Может, он напился пьян, а может, это кто-то из его гостей напился и заказал пиццу — и теперь он заметает следы.

Из чего следует, что Виктор знал, что кто-то за ним подглядывает. Черт, теперь я не сомневался в том, что он находился в доме, когда я приезжал туда вчера вечером. Это делало вещи еще интереснее. Много интереснее. Исчезнувший человек, который не хочет, чтобы его нашли, бывает опасен, если за ним шпионят.

А что фотограф? Некто, хоронящийся под окнами и щелкающий любопытные картинки? Я порылся в кармане ветровки и нащупал круглую коробочку из-под пленки. Как бы то ни было, теперь стало ясно, откуда она там взялась. Но с какой стати кому-либо ехать туда и снимать Виктора с дружками? Может, это Моника наняла кого-то еще, какого-нибудь частного детектива, а мне не сказала? Или это просто кто-нибудь из соседей, увлекающийся порнухой? Трудно сказать. Тайн становилось все больше.

Я остановил «Студебеккер» на стоянке у моего дома и заглушил мотор. Потом посидел немного, подводя итоги прошедшего вечера. Загадок — не сосчитать. Достижений — ноль.

Мое расследование для Моники Селлз вывело меня на мужа, который устраивает дикие оргии в своем летнем домике, потеряв работу, и прилагает изрядные усилия, чтобы его не нашли. Возможно, усугубленный случай мужского климакса. Моника не производила впечатления женщины, которая воспринимает такого рода новости легко и благосклонно — гораздо скорее она закроет на них глаза и обзовет меня лжецом, если я открою ей правду. Но эта история, по крайней мере, заслуживала того, чтобы уделить ей еще сколько-то внимания. Я мог выставить в счет еще несколько рабочих часов и, возможно, заработать на этом еще немного. Правда, я до сих пор ничего еще не знал.