Досье Дрездена

Бьянкина линия расследования, дойдя до Линды Рэндалл, уперлась в тупик. Все, что у меня имелось — это новые вопросы к мисс Рэндалл, а она была недосягаема как банк в выходной день. У меня не было ничего достаточно солидного, чтобы помочь Мёрфи в ее следствии. Черт, придется мне все-таки проделать этот чертов опыт. Может, я и узнаю чего-нибудь полезного, какую-нибудь улику, способную вывести меня и полицию на убийцу.

А может, это будет стоить мне задницы.

Но у меня не было другого выхода, кроме как попытаться.

Поэтому я вылез из машины и зашагал к дому, чтобы взяться за работу.

Он поджидал меня за мусорными баками, стоявшими у ведущей к моим дверям лестницы. Бейсбольная бита, которой он замахнулся, угодила мне точнехонько за ухом; я скатился вниз по ступенькам и остался лежать там почти бесчувственной тряпкой. Я слышал, как он спускается ко мне, но не мог пошевелить даже пальцем.

Все сходилось. Это вполне достойно завершало прошедший день.

Я ощутил подошву его ботинка у себя на загривке. Почувствовал, как он поднимает бейсбольную биту. А потом она со свистом устремилась вниз, готовая сокрушить мой череп.

Только ударила она не по моей неподвижной голове, а с треском врезалась в асфальт у меня перед носом. А значит, и перед глазами.

— Слышишь, Дрезден? — произнес нападавший. Голос его звучал негромко, нарочито хрипло. — Больно длинный у тебя нос. Не суй его куда не надо. И рот у тебя больно велик. Прекрати говорить с людьми, с которыми тебе не нужно говорить. А то мы тебе его сами заткнем, — он выждал подобающую театральную паузу. — Навсегда, — добавил он. Шаги его поднялись вверх по ступенькам и стихли.

Некоторое время я лежал, глядя на звезды у меня перед глазами. Из ниоткуда возник Мистер — возможно, его привлекли стонущие звуки — и принялся лизать меня в нос.

В конце концов я вновь обрел способность двигаться и сел. Голова отчаянно кружилась, и меня мутило. Мистер с басовитым мурлыканьем потерся о мой бок, словно чувствовал, что со мной не все ладно. Тогда я ухитрился даже подняться на ноги и продержаться в вертикальном положении достаточно долго, чтобы отпереть дверь, запустить внутрь Мистера, войти самому и запереть ее за собой. Потом я доплелся в темноте до кресла и с блаженным вздохом рухнул в него.

Я посидел, не шевелясь, до тех пор, пока голова не перестала кружиться хотя бы настолько, чтобы я снова смог открыть глаза, и пока грохот в висках не поутих немного. Грохот в голове. Должно быть, кто-то продолжал молотить по ней бейсбольной битой как кузнечным молотом, придавая ей всякие причудливые формы, в равной степени не годные для сознательной деятельности. Кто-то выковывал из Гарри Дрездена славного такого покойника.

Я обрубил этот ход рассуждений.

— Ты не какой-нибудь жалкий кролик, Дрезден, — напомнил я себе не без резкости в голосе. — Ты чародей старой школы, заклинатель крупного калибра. Ты не должен валяться тряпкой под ногами всяких говнюков с бейсбольными битами только потому, что они приказали тебе так!

Наэлектризованный звуком собственного голоса (а может быть, внезапным и не самым приятным осознанием того факта, что я начал заговаривать с собой), я встал, затопил огонь в камине и принялся, пошатываясь, бродить перед ним взад-вперед, пытаясь думать.

Не мои ли вечерние визиты привели к этому предупреждению? У кого имеется повод угрожать мне? От каких таких открытий пытаются меня удержать? И главное, что мне в этой связи делать?

Возможно, кто-то видел, как я разговариваю с Линдой Рэндалл. Или, что еще вероятнее, кто-то видел меня у Бьянкиного дома задающим вопросы. Голубой Жучок, конечно, не верх роскоши, но и спутать с любой другой машиной его трудно. У кого имеется повод следить за мной?

Ну, разве Джентльмен Джонни Марконе не следовал за мной, чтобы побеседовать? Чтобы попросить меня держаться подальше от истории с убийством Томми Томма? Еще как следовал. Так что это запросто могло оказаться еще одним напоминанием от криминального босса. Вполне, между прочим, в мафиозном духе.

Я проковылял к плите и заварил себе травяного чая от головной боли, потом добавил туда пару таблеток аспирина. Целебные травы, конечно, хороши, но я предпочитаю действовать наверняка.

Продолжая действовать согласно этому же принципу, я достал из ящика свой «Смит-и-Вессон-Чифс-Спешл» тридцать восьмого калибра, размотал тряпицу, в которую он был завернут и проверил, заряжен ли он. Потом сунул револьвер в карман куртки.

Если не брать в расчет чародейства, надоедливым типам с бейсбольными битами в руках справляться с пистолетом гораздо сложнее. И будь я проклят, если позволю даже Джонни Марконе с его душой тигра вытирать об меня ноги, отталкивать меня с пути или хотя бы думать, что может вертеть мной как захочет. Черта с два.

Моя голова гудела как котел, руки тряслись, но я спустился в лабораторию и принялся вычислять, как вырвать чье-то сердце из груди с пятидесятимильного расстояния.

Кто там сказал, что я не умею найти себе развлечения в пятницу вечером?

Глава 11