Доспехи совести и чести

Арсентьев конечно в глубине души злился страшно, и ежели бы поступать по его воли, вылетел бы из этой спальни как пробка из бутылки от шампанского, а дверью хлопнул так, что все картины бы с петель свалились, но бал есть бал, и потом, в их ложе будет начальник станции, и так близко, что ежели они все будут в такой ссоре как сейчас, а жена прилюдно нос будет от него воротить, то это может нанести его репутации такой урон, что и не исправишь вовек. А слухи, о том, что он в своем доме порядок навести не может пойдут по Петербургу с такой скоростью и обрастут такими подробностями, что, в конце концов, дойдут до абсурда. И не ровен час, начнут говорить, будто жена его, не только не уважает, но и может так статься, поколачивает.

– И все таки, милая моя, позволь мне договорить… Хочу у тебя узнать, насколько ты уверена в своем решении? Уж не ошибаешься ли ты? Что если связь эта, с недостойным человеком дойдет так далеко, что станет уже слишком поздно? И потом, я не удивлюсь, ежели этот проходимец лишь за тем сюда и приехал, чтобы к ней подобраться, учитывая ее уязвимость. Уж не надобно много ума иметь, чтобы понять, ей только улыбнись, только протяни руку, она и влюбиться, от тоски, да от безысходности. Глядишь день-два, а там уж и в зятья нам нарисуется. И, что же делать? Неужто, я оставлю все как есть? Мне ведь тогда придется за него слово держать, помогать ему всячески, может на то, оно и рассчитано было, с его стороны, – и от надуманного им же самим, Арсентьева такой страх обуял, что он уже не только сомневался в принятом решении, но и был почти убежден, что решение то ошибочно.

– Станет поздно, или нет, не в нашей власти. Да только я знаю по себе, что если девушке ее возраста, что-то запретить, да в той поре, что она сейчас, то от этого, не только проку не будет, а станет только хуже. И такая одержимость ею овладеет, что она на все будет готова, лишь бы с ним быть, а так, глядишь, время все чувства само растворит, как вода соль. Не перечь ей, и сам увидишь, как от любви, и следа не станет. И ежели она в отца и в мать пошла, то в конце концов, поступит по разуму, ведь ты же женился на мне, хотя может по юношеству и другие чувства имел, да и я, может так статься, не о том мечтала, но по разуму поступили, и оказались счастливы, – рассудила Мария Петровна.

– Что же это получается, ты не по чувствам выбор свой сделала? – с досадой удивился он. – Вот какая неожиданность по концу жизни получается, – с ехидством заметил Николай Алексеевич.

– Бросьте вы, Николай Алексеевич, дурака, валять, – резко ответила она. – Уж мне ли не знать, что ежели бы не деньги батюшки, то были бы уже вы не тут, и не здесь, и точно не меня в жены выбрали. Только разве в том дурное оказалось? Все с пользой вышло.

– Позвольте-ка, голубушка, я в отличие от вас, как вы напридумали, супротив чувств не шел, и ежели мои чувства, шли рука об руку с выгодой, так на то воля Господа была. И не было так, мол, чувствую одно, а за деньгами вопреки иду, уж вы тут не клевещите, не наговаривайте.

– То, что вы в банковском деле преуспеваете, муж мой, не мудрено. Вы мастак, сказки за правду выдавать, – заметила Мария Петровна. – Хотя думайте, что знаете. Через тридцать лет, уж разницы нет.

– Нет уж, позвольте, даже через тридцать лет, услышать, что мол, вы тут всю жизнь мучаетесь, маетесь, с нелюбимым, право слово, не слишком приятно, – возмущенно заметил супруг.

– Что ж, такова жизнь, всяк по своему мучается, чтоб не выбрал, – отметила Арсентьева. – Но главное ведь выбрали, так что позвольте и дочерям вашим выбрать. А уж по выбору и путь их будет.

– Так ведь мы итак многое им позволили, сообразно вашему воспитанию. Одна за дурака вышла, другая негодяя выбрала. Что ж, нам смотреть теперь, как они все что нажито мной размотают! – гневно воскликнул он.

– Что же, ежели вам не нравится мое воспитание, сами бы воспитывали, – отрезала Мария Петровна.

– Эдак, мы не до чего не договоримся, – с досадой заметил муж.

Он пришел, чтобы замять конфликт, но вместо этого, сам не понял, как оказался втянутым в новый, причем тот новый, по силе и по размеру, был словно праотцом первого, ибо доставал из прошлого такие закоренелые супружние обиды, кои никогда и ни при каких условиях, даже в пылу самых отчаянный споров, супругам не дозволено доставать. Так как есть, такого рода противоречия и обиды, что скоплены за всю жизнь, что ежели их достать, да озвучить, то можно легко и незаметно разрушить тот сложный механизм, называемый семейной жизнью, что позволяет двум, совершенно чужим людям, выросшим в разных семьях, имеющих разное представление о жизни, вдруг в один прекрасный день соединиться, и стать одним целым, несмотря на то, что по сути, они друг другу не более чем чужие люди, волею природы и судьбы оказавшиеся навеки вместе.