Достаточно трёх. Возрождение Ганзалеона. Книга 1

Довольно улыбнувшись, обошла по кругу своих обжор, чмокая всех в щёку, и села за стол в ожидании завтрака. Эльвира тут же поставила передо мной тарелку с молочной кашкой и чашку душистого напитка. Втянула ароматный пар, набросилась на еду, смакуя каждую ложечку. Каша была потрясающая, пушистая, сладкая, сливочная.

Девушки вкладывали всю душу в работу, дом блестел, кухня вкусно пахла, дочки под круглосуточным присмотром. Единственным нанятым мужчиной был Раклай, водитель, приписанный к дому для нашего комфорта. Он возил девушек на закупки и до глубокого вечера дежурил в ангаре для транспорта, готовый в любую минуту подать капсулу. А у меня оставалось больше сил и времени для мужей, жаль, что им приходилось пропадать на работе и возвращаться практически ночью.

Тем временем общество гудело. Кто-то возмущался нашем решением взять в дом бездушных баэнзо, кто-то, смотря видеообзор, загорался этой идеей. Через две недели первые семьи потянулись вместе с жёнами в дом терпимости, выбирать себе прислугу. Ещё через неделю случился первый прецедент, все девушки, прибывшие с Земли, ушли в одежде с обязанностями нянь, горничных и поваров. Со всех концов планеты слетались желающие приобрести работниц, заказы бронировались на месяц вперёд. И можно было бы радоваться, но проблемы в виде озлобленных посетителей, буквально свалились на владельцев.

Как договаривались и решали этот вопрос, меня уже не волновало. В мой дом пришла беда, перевернув наш мир, подвергнув очередному испытанию наше счастье.

В тот злополучный вечер мужья не вернулись с работы, отправив сообщение, что много дел и им придётся задержаться. В тот момент меня ничего не смутило. Я спокойно попрощалась с дочками перед сном и отправилась в пустую кровать. Проснулась ночью от резкой боли в груди. Казалось, что её придавило гранитной плитой, мешая дышать и шевелиться, ломая рёбра и спрессовывая внутренние органы. Всё тело покрылось испариной, а руки тряслись мелкой дрожью. Полежав немного и успокоившись, смогла сделать неполный вдох, с каждым движением лёгких увеличивая количество кислорода. Стало немного отпускать, восстановилось дыхание, только боль в груди не хотела уходить. Приняла тёплый душ, смывая капельки пота и вернулась в постель, надеясь заснуть. Сон не приходил и, проворочавшись до рассвета, я встала и вышла в сад.

Тревожное чувство точило грудину, как червь, ускоряя пульс, сокращая в бешенном ритме сердце. К обеду позвонил Старас. Он выглядел уставшим и его явно что-то беспокоило.

– Что случилось, Стар? – накинулась на него.

– Всё нормально, милая, – ответил уверенно, но бегая глазами. – На шахте обвал, разгребаем. Как девочки?

– С девочками всё хорошо. Поели, погуляли, нянек замучили, – отчиталась, пытаясь поймать взгляд. – Где Шаад с Даяном?

– Помогают разгребать завал, – устало потёр лицо. – Я сам вырвался только позвонить. Мы скучаем.

– Я тоже скучаю, – потёрла ноющую грудь. – Возвращайтесь скорее.

– Люблю тебя, – и оборвал связь.

Вечером позвонил Шаад с тоской в глазах. Задав те же вопросы, что и Старас, торопливо свернул разговор. В эту ночь мужья также не вернулись домой. После утреннего звонка Стараса и дневного Шаада, я поняла, что грызёт меня изнутри. Уже два дня я не видела и не слышала Даяна. В груди заныло ещё сильней, складывая по полам.

– Где Даян?! – закричала, как только вечером увидела на мониторе Стараса. – И не смей мне врать, что он разбирает завал и не может отвлечься на пару минут!

– Милая, ты только не волнуйся, – замялся муж. – Даян полез в шахту разбирать завалы и искать живых. Средний тоннель обвалился повторно. Даян остался внутри. Ты только не волнуйся, любимая. Мы ищем его и обязательно найдём.

– Когда это случилось? – прошептала, хватаясь за сердце.

– В ночь, когда мы не приехали домой, – опустил голову. – Первый обвал случился вечером. Мы не могли всех бросить. Мы должны были помочь с завалом. Мы не могли бросить людей.

– Верните его, – выдавила, держась из последних сил, и отключила связь.

Как дошла до спальни не помню. Очнулась на кровати, рыдая и воя в голос. Свернулась, подтянув колени к груди, закрываясь от липкого страха, пронизывающего каждую клеточку, каждый нерв. Громкие рыданья перешли в всхлипы, от соли резало глаза, боль в груди была невыносима. Первые проблески нового дня я встречала в том же положении, рыдая без слёз. Девушки пытались меня накормить, напоить, но я не реагировала на них, я была с ним, с любимым Даяном, в кромешной темноте, ползающей по стенам, в удушающем дефиците кислорода, вынуждающем делать мелкие, рваные вдохи. Я полностью слилась с ним и чувствовала утекающую жизнь.