Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга

Когда внутренние часы разбудили его, Лазарус встал, быстро принял ванну, побрился, приготовил и съел сытный завтрак, убрал в кухне, вынул из холодильника скоропортящиеся продукты, отправил их в мусорный бак у черного хода, перевел указатель на «сегодня льда не требуется», оставил на холодильнике пятнадцать центов и вылил натекшую воду.

У двери стояла бутылка свежего молока. Лазарус не заказывал молока, но возмущаться не стал, а положил шесть центов в пустую бутылку и написал молочнику записку с просьбой молока больше не приносить до тех пор, пока он вновь не оставит деньги. Потом упаковал мелочи, предметы туалета, носки и исподние рубашки, воротнички (эти высокие накрахмаленные удавки символизировали для Лазаруса все тугоумные табу этого в остальном неплохого века), затем поспешно осмотрел квартиру, проверяя, не позабыл ли чего. Жилье он оплатил до конца апреля и при удаче рассчитывал оказаться в «Доре» задолго до этого срока. Если ему не повезет, придется перебираться в Южную Америку, но если уж его ждет полная неудача, трудно даже предположить, куда его может забросить. Но где бы он ни оказался, придется сменить имя – Тед Бронсон должен испариться без следа.

Наконец Лазарус собрался. Он взял с собой саквояж, пальто, зимний костюм, шахматы из слоновой кости и черного дерева и пишущую машинку. Одевшись, он уложил все три конверта и билет во внутренний карман пиджака. Жилет с деньгами оказался слишком теплым, но достаточно удобным: он хорошо распределил вес.

Он погрузил вещи в багажник своего ландо и поехал к южному почтамту. Там он отослал два письма, после чего направился к ломбарду возле бильярдной «Отдохни часок». Проезжая мимо «Швейцарского сада», Лазарус отметил, что жалюзи опущены, а на двери табличка «ЗАКРЫТО» – и сухо улыбнулся.

Мистер Даттельбаум согласился обменять пишущую машинку на пистолет, но хотел, чтобы Лазарус добавил пять долларов за этот маленький кольт. После краткого сопротивления он позволил торговцу одержать верх.

Лазарус продал пишущую машинку и костюм, заложил пальто и получил пистолет вместе с ящичком патронов. По сути дела, он подарил пальто мистеру Даттельбауму, поскольку не намеревался выкупать его; но, получив все необходимое плюс три доллара наличными, он избавился от ненужного имущества и доставил напоследок своему приятелю удовольствие выгодной сделкой.

Пистолет поместился в левом кармане жилета, из которого Лазарус сделал своеобразную кобуру. Если его не станут обыскивать – а это едва ли вероятно, поскольку он выглядит весьма респектабельным гражданином, – оружие никто не заметит. Килт был бы удобнее: легче спрятать, легче достать – но для такой одежды, которую здесь носят, лучшего не придумаешь. Кроме того, кто-то из практичных прежних владельцев очень кстати срезал мушку пистолета.

Но Лазарус не мог покинуть Канзас-Сити, не попрощавшись со своей первой семьей. Сразу после этого он собирался сесть на первый же поезд, отправляющийся в Санта-Фе. Жаль, что Дедуля уехал в Сент-Луис, но ничего не поделаешь. Можно оправдать свой визит желанием вручить Вуди подарок – шахматы. А акт о продаже автомобиля послужит предлогом для разговора с отцом: нет, сэр, это не подарок, ведь должен же кто-то приглядывать за машиной, пока война не кончится. И если я вдруг не вернусь, все станет проще – вы понимаете меня, сэр? Ваш тесть – мой лучший друг. Он мне как родственник, ведь у меня нет родных.

Да, это должно сработать и даст ему возможность попрощаться со всеми, в том числе и с Морин. (Особенно с Морин!) Не сказав ни слова лжи. Лучший способ лгать.

За исключением одного – если отец вознамерится зачислить его в свое подразделение, Лазарусу придется солгать: сказать, что он желает поступить во флот. Никаких обид, сэр, я знаю, что вы только что вернулись из Платтсбурга, но флоту нужны люди.

Но он хотел бы избежать этой лжи – если только его не вынудят.

Он оставил автомобиль за ломбардом, перешел на другую сторону улицы и позвонил от аптеки:

– Это дом Брайана Смита?

– Да.

– Миссис Смит, говорит мистер Бронсон. Могу ли я переговорить с мистером Смитом?

– Это не мама, мистер Бронсон, это Нэнси. О, какой ужас!

– Да, мисс Нэнси?

– Вы хотите поговорить с папой, мистер Бронсон? Но его нет; он уехал в форт Ливенуорт с рапортом. И мы не знаем, когда снова увидим его!

– Ну-ну, не плачьте, пожалуйста. Не надо плакать.

– Я не плачу. Я просто немножко расстроилась. Вы хотите поговорить с мамой? Она дома… но она лежит.

Лазарус торопливо думал. Конечно, ему хотелось поговорить с Морин. Но… Будь оно проклято, нет, это все только осложнит.

– Пожалуйста, не тревожьте ее. А вы не можете сказать, когда вернется дедушка?

(А он может себе позволить дожидаться? Ах ты черт!)

– Что вы, дедушка еще вчера вернулся.

– А нельзя ли поговорить с ним, мисс Нэнси?

– Его тоже нет дома. Он ушел в город несколько часов назад. Наверное, в шахматный клуб. Вы не хотите что-нибудь передать ему?

– Нет. Просто скажите, что я звонил. Перезвоню попозже. И еще, мисс Нэнси, – не волнуйтесь.

– Как же мне не волноваться?