Достижения Лютера Транта

"Хорошо, – сказал я, – я подожду тебя на поляне у шахтерской хижины Боутона"; потому что я видел в его глазах, что он боялся не вернуться ко мне и я смотрел, как он уходит, и подошел к Боутону и сел спиной напротив хижины, чтобы он не мог подойти и выстрелить в меня сзади, и ждал. Было темно и облачно; его не было четыре часа, и, прежде чем он вернулся, пошел снег. Дошло до того, что в эту метель не было видно и на десять футов, но я сидел на улице в снегу, пока не вернулся Нил, потом мы вместе вошли в хижину и договорились подождать, пока все не закончится – ни один человек на земле не смог бы стрелять в такую бурю, и мы знали, что мы не могли вернуться в лагерь, пока все не закончилось. Мы сидели в хижине и смотрели друг на друга. Наступила ночь, а мы все еще смотрели, только теперь мы больше не могли видеть друг друга, а сидели, ожидая услышать, как другой пошевелится – только ни один из нас не пошевелился. Затем мы все таки разошлись – медленно и осторожно. Иногда я сидел в одном месте, иногда в другом, потому что я не хотел, чтобы он знал, где я был, из-за страха, что он выстрелит. Но он боялся выстрелить первым, потому что, если он промахнется, я увижу его по вспышке и, конечно, достану. Снег продолжал идти. Однажды Нил сказал: "Мы разберемся с этим делом утром". "Хорошо", – сказал я, но снова передвинулся, потому что подумал, что тогда он наверняка выстрелит.

– Я все гадал, когда у меня сдадут нервы, но они оставались со мной, и я говорю вам, мне это нравилось – он двигался чаще, чем я. Впервые в жизни я не боялся Нила Шеппарда, а он боялся меня. Он лег на одну из коек, и я слышал, как он поворачивается с боку на бок, но он не смел заснуть, и я тоже. Затем он сказал: "Это ад, не так ли?" "Если это так, – сказал я, – это вкус того, что ты получишь после!" После того, как я застрелю его, я это имел в виду. Затем он сказал: "Я хочу спать, и я не могу спать, пока ты жив – давай уладим это дело сейчас!"

"В темноте?" – спросил я. "Нет, если я смогу найти свет", – говорит он, и я пообещал не стрелять в него, пока он зажигает спички – у меня их не было. Он зажег одну и поискал огарок свечи, но ничего не нашел. Тогда я сказал: "Если ты хочешь сделать это в темноте, я согласен"; потому что я думал, что, может быть, только из-за темноты сейчас у меня хватало смелости, и, может быть, когда наступит день и я смогу увидеть его, я буду бояться его. Поэтому мы согласились на это.

"Он нащупал меня в темноте и протянул пять патронов. Днем мы договорились сражаться на расстоянии пятидесяти шагов с пятью патронами у каждого – пулями со стальной оболочкой и стрелять до тех пор, пока один не будет убит. Итак, он отсчитал пять штук в руке и предложил их мне, оставив остальные пять себе. Я почувствовал пять, которые он дал мне. Они были полностью залатаны металлом, все верно, с ними можно сражаться, они либо убьют, либо нанесут чистую рану. Но что-то в нем, и я знал, что должен искать дьявольщину, заставило меня с подозрением отнестись к нему. "Сколько у тебя из пяти, – спросил я наугад, – свинцовые? Ты собираешься использовать спортивный свинец?" "Они такие же, как у тебя", – сказал он, но я стал еще более подозрительным. "Тогда давай поменяемся, – сказал я. "Тогда пощупай на них сталь." Он протянул мне один свой патрон. Я ощупал и он был со стальной пулей, все верно, но потом я понял, в чем заключалась причина всего его возражения против пуль: его оболочка была тяжелее моей. Мои были легче, они были разряжены, я имею в виду, в них не было пороха. Он знал, что пороха, который мы используем, так мало по сравнению с весом гильзы и пули, что никто не сможет заметить разницу – никто, кроме такого тренированного, как я; и я был уверен, что он никогда не думал, что я смогу это сделать. Все это промелькнуло у меня в голове в десять раз быстрее, чем я вам сказал про это, как только я почувствовал его патрон; но я ничего не сказал. Я говорил вам, что в ту ночь у меня были нервы. В ту же секунду мне тоже пришел в голову мой план, мой план обратить его собственный трюк против него и не дать ему знать об этом! Поэтому я вернул ему его патрон; пусть думает, что все в порядке, но я сбил все десять, его и мои, на пол.

– Затем нам пришлось спуститься и поискать их на полу. Я знал, что могу легко отличить хорошее от плохого; но он… Ну, всякий раз, когда я находил легкий патрон, я оставлял его; но когда я находил тяжелое, я забирал его. Я достал четыре хороших патрона так легко и быстро, что он даже не догадался, что я их собираю; он возился, я почти чувствовал, как он потеет, пытаясь убедиться, что у него хорошие патроны. Он получил один, случайно, до того, как я его нашел, так что мне пришлось взять один плохой, но я знал, что у него было четыре плохих, хотя он сам ничего не мог об этом знать. Затем мы зарядили оружие, вышли в большую комнату хижины и попятились друг от друга.