Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры

Драму режиссера Р. Балаяна «Храни меня, мой талисман» (сценарий Р Ибрагимбекова), цветную, полнометражную (68 мин)³⁶, точнее всего можно было бы определить строчками из песни Б. Окуджавы «На фоне Пушкина снимается семейство…». Тем более что Булат Шалвович предстает в фильме под своим именем как один из участников событий. Место действия – заповедное Болдино, с музеем, памятниками поэту, культурной жизнью, которая вся связана с именем Пушкина. Здесь снимается кино по Пушкину, ставится спектакль по Пушкину, по аллеям парка ходят пушкинские герои в костюмах пушкинской поры, мелькают курчавые юноши в бакенбардах, загримированные под Пушкина, разговоры посетителей кружатся вокруг Пушкина. Герой картины – приезжий журналист Дмитриев (О. Янковский), его жена (Т. Друбич) и некто Климов (А. Абдулов), соблазнитель, разыгрывающий роль ценителя и знатока поэзии. Он вотрется в доверие к супругам, задав журналисту каверзный вопрос: а не вел ли себя Пушкин как Дантес в ситуации с Воронцовыми, когда соблазнил и сделал своей любовницей супругу графа, красавицу Елизавету Ксаверьевну? Журналист отвечает ему: Пушкин, хотя у него было много дуэлей, никогда никого не убил и даже не ранил.

Не убьет соперника и журналист: на дуэль вызовет, ружье попросит у своего друга, директора музея (А. Збруев), секундантов не будет, выстрелов тоже. Климов стрелять на захочет, журналист грохнется в обморок.

Перед дуэлью на квартире, где остановились супруги, соберется избранное общество: Б. Окуджава, М. Козаков (в роли театрального режиссера), директор музея, супруги Дмитриевы, французский славист (А. Адабашьян) и Климов. Спонтанно возникает вопрос: можно ли снять фильм о Пушкине, вообще о гении.

М. Козаков: Гоголя сыграть нельзя. Пушкина сыграть нельзя, Тургенева нельзя… Как мы можем, простые люди, играть гения?

А. Збруев: Гения играть не надо. Надо играть человека, который стал гением.

М. Козаков: Ты хочешь это играть, играй. Я играть это никогда не буду. И ставить не буду. Есть разница между человеком и гением? Вот и все.

Климов: А Дантеса, убившего Пушкина, можно играть?

Б. Окуджава: Дантес – явление случайное, пришлый элемент. А вот можно ли снять фильм о событиях последних дней Пушкина из квартиры Дантеса, убийцы, который понял, хоть и не сразу, что убил кого-то значимого для России?

Может, и можно, рассуждают гости. Твердого ответа нет. Окуджава рассказывает, как зарубили один его сценарий о Пушкине, где поэт совсем не бронзовый, а обычный, простой человек, сморкается, ходит в трусах, пугает девку в кустах. А теперь он, Окуджава, радуется, что зарубили: избежал позора на свою седую голову.

Пушкин и в этой картине – некая данность, на фоне которой люди, в том числе и любители поэзии, самоопределяются, самовыражаются, совершают поступки «наподобие». «Тоже мне, Пушкин!» – насмешливо бросает журналисту соблазнитель Климов, отождествивший себя с Дантесом (призрак Дантеса тоже домогался чужой жены, признавался ей в любви, пускал в ход руки). Жена вынужденно чувствует себя Натальей Гончаровой, а все остальные – играют роль членов культурного круга, с Жуковским, Вяземским, Чаадаевым…

М. Козаков, в кинообразе театрального режиссера, уверял, что не стал бы снимать фильм о Пушкине (с Пушкиным или без Пушкина, как в пьесе Булгакова), но трудно предположить, что этот полузапрет, полусовет мог бы кого-то убедить.

И не убедил (правда, на первый только взгляд). В том же 1986 году «Ленфильм» выпустил полнометражную (95 мин) художественную картину в жанре «историко-биографической драмы» режиссера Л. Менакера «Последняя дорога»³⁷ – о последних часах жизни Пушкина, с реконструкцией событий до и после дуэли, с вопросами, кто виноват в случившемся, за что дрался Пушкин, кто и как в его окружении к нему относился. Картина была приурочена к 150-летию гибели Пушкина – премьера ее состоялась 7 февраля 1987 года.

Картина о роковом дне в жизни Пушкина получилась без Пушкина. Зритель его ни разу не услышит и почти ни разу не увидит: секундное появление при подаче карет ко дворцу, где проходил бал («Какому Пушкину? Графу? – Нет. Сочинителю»), – поэт и его жена показаны со спины, намеком, в пол-оборота; в сцене дуэли лица дуэлянтов неразличимы; раненого поэта выносит из кареты на руках его крепостной Никита Козлов (В. Шульгин) – и всё. Ни к умирающему, ни к мертвому поэту зритель допущен не будет – с ним прощаются его экранные близкие за закрытой дверью, и в кадре появится только его закрытый гроб, который умчит тройка из Петербурга в Святогорский монастырь: «из близких – Александр Тургенев, да крепостной дядька». Имя артиста, номинально сыгравшего роль Пушкина (Ю. Хомутянский), будет упомянуто лишь «в эпизодах».

Так, значит, прав был экранный М. Козаков, утверждавший, что нельзя сыграть гения?