Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади

Когда после реконструкции дома в 1874 г. в нем открылся фешенебельный ресторан «Ново-Палкин», фруктовая торговля Набилковых в этом здании уже не существовала. А вот магазин колониальных товаров, торгующий под фирмой «Яков-Август Фохтс» (его содержал сын основателя фирмы Николай Яковлевич Фохтс), вновь, как и до перестройки, распахнул для покупателей свои двери. И когда в 1878 г. семья Достоевских поселилась неподалеку, в Кузнечном переулке, Федор Михайлович, как свидетельствует его жена, во время своих прогулок «всегда покупал на углу Владимирского и Невского закуски и гостинцы» детям^[474]. Так что связь с этим домом писатель поддерживал буквально до последних дней своей жизни.

«У Лерха в ресторации…», или Чудесное исцеление барона Ризенкампфа

На левой стороне Невского проспекта, как раз напротив дома, где находилась булочная Филиппова, а юная Неточка Сниткина старательно учила немецкие вокабулы и осваивала чистописание в Мариинской гимназии, стоит дом, который с середины 1830-х гг. на протяжении более сорока лет принадлежал купеческому семейству Ильиных^[475]. Заурядное трехэтажное здание, построенное на рубеже XVIII–XIX вв., ничем не выделялось из окружающей застройки, разве только было заметно ниже стоявших рядом домов. В 1886–1887 гг., когда им уже владел купец 1-й гильдии Алексей Кекин, дом был надстроен еще двумя этажами и фасад получил характерную для стиля эклектики отделку с двумя массивными прямоугольными эркерами. В 1943 г. прямым попаданием снаряда здание было частично разрушено. В послевоенные годы при восстановлении дома его облик был значительно упрощен: исчезла характерная для эклектики былая дробная отделка фасада, и всё здание приобрело достаточно казенный вид.

Невский проспект, дом № 74. Фотография начала XX в.

В первой половине 1840-х гг., когда домом владели наследники купчихи Александры Ильиной, в его бельэтаже, в правой части, открылся кафе-ресторан. Адрес его был: Невский проспект, № 77 (соврем. № 74)^[476]. Первоначально он принадлежал двум владельцам — Излеру и Лерху^[477]; позднее — одному Лерху^[478] (встречается вариант фамилии: Лерхе). В памяти петербуржцев это заведение закрепилось как «ресторан Лерха». Ресторан славился тем, что устройство его было «настоящее парижское, а именно отдельные кабинеты, где вы можете обедать один, или с приятелями, или даже с семейством»^[479]. Он упомянут в юмористическом стихотворении Н. А. Некрасова «Говорун» (1843):

…Кончаю скромен, тих
У Лерхе в ресторации
Остаток дней моих.
Из службы в биллиардную
Прямехонько иду,
Игру там не азартную,
Но скромную веду^[480]

.

30 июня 1843 г. Достоевский вместе с другом бароном А. Е. Ризенкампфом отмечал в кафе-ресторане Лерха успешную сдачу выпускных экзаменов и окончание Главного инженерного училища. Рассказ мемуариста об этом событии довольно курьезен.

Б. Кустодиев. Половой. Акварель. 1920

Ризенкампф учился в Военно-медицинской академии на Морской улице Выборгской стороны. В июне 1843 г. он, так же как и Достоевский, успешно сдал выпускные экзамены. «Вследствие усиленных трудов, — вспоминал мемуарист, — я заболел не в шутку: общая слабость, совершенно расстроенное пищеварение, лихорадочное состояние не уступали никаким средствам». Две недели Ризенкампф не принимал почти никакой пищи. И вдруг на пороге его комнаты появился Достоевский, только что сдавший последний экзамен, — «веселый, здоровый, довольный своею судьбою». Получив из Москвы деньги от опекуна, он силой стащил больного приятеля с постели, посадил с собой в пролетку и два часа катал на лихаче «по островам, по Петербургской стороне, через Троицкий мост и так дальше до Невского проспекта». Во время этой прогулки Федор Михайлович рассказывал Ризенкампфу «о благополучном окончании своего экзамена, о выпуске из училища с чином подпоручика (в полевые инженеры), о получении от Куманина достаточной суммы денег, о расплате со всеми кредиторами, о получении 28-дневного отпуска в Ревель и о намерении своем, на другой же день, в четверг, 1-го июля, отправиться в Ревель для свидания с братом». Он был радостно воодушевлен и много смеялся. Ризенкампфа же от этой поездки уже начинало мутить.