Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади

Елена Ивановна увлеченно рассматривала обезьян «и хохотала от замечаемого ею сходства сих мартышек с ее короткими знакомыми». В этот момент и совершается первая кульминация повести, описанная Семеном Захожим так:

«И вот в это-то самое мгновение вдруг страшный, могу даже сказать, неестественный крик потряс комнату. Не зная, что подумать, я сначала оледенел на месте; но, замечая, что кричит уже и Елена Ивановна, быстро оборотился и — что же увидел я! Я увидел, — о Боже! — я увидел несчастного Ивана Матвеича в ужасных челюстях крокодиловых, перехваченного ими поперек туловища, уже поднятого горизонтально на воздух и отчаянно болтавшего в нем ногами. <…> Крокодил начал с того, что, повернув бедного Ивана Матвеича в своих ужасных челюстях к себе ногами, сперва проглотил самые ноги; потом, отрыгнув немного Ивана Матвеича, старавшегося выскочить и цеплявшегося руками за ящик, вновь втянул его в себя уже выше поясницы. Потом, отрыгнув еще, глотнул еще и еще раз. Таким образом Иван Матвеич видимо исчезал в глазах наших. Наконец, глотнув окончательно, крокодил вобрал в себя всего моего образованного друга и на этот раз уже без остатка. На поверхности крокодила можно было заметить, как проходил по его внутренности Иван Матвеич со всеми своими формами. Я было уже готовился закричать вновь, как вдруг судьба еще раз захотела вероломно подшутить над нами: крокодил понатужился, вероятно давясь от огромности проглоченного им предмета, снова раскрыл всю ужасную пасть свою, и из нее, в виде последней отрыжки, вдруг на одну секунду выскочила голова Ивана Матвеича, с отчаянным выражением в лице, причем очки его мгновенно свалились с его носу на дно ящика. Казалось, эта отчаянная голова для того только и выскочила, чтоб еще раз бросить последний взгляд на все предметы и мысленно проститься со всеми светскими удовольствиями. Но она не успела в своем намерении: крокодил вновь собрался с силами, глотнул — и вмиг она снова исчезла, в этот раз уже навеки».

М. Бычков. Иллюстрация к повести «Крокодил. Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже». 2008

Действие повести на этом, однако, не заканчивается, а, напротив, лишь с этого момента, собственно, и начинается. Ибо когда Елена Ивановна, друг семьи Семен Захожий, крокодильщик и его муттер, обсуждая, что надо предпринять в произошедшей ситуации, стали яростно спорить, причем немцы больше ужасались за судьбу своего Карльхена, а жене Ивана Матвеича грозили штрафом, проглоченный чиновник вдруг начал подавать реплики из чрева крокодила.

«Друг мой, — раздался в эту минуту совершенно неожиданно голос Ивана Матвеича, изумивший нас до крайности, — друг мой, мое мнение — действовать прямо через контору надзирателя, ибо немец без помощи полиции не поймет истины…»

«Иван Матвеич, друг мой, итак, ты жив!» — восклицает супруга проглоченного.

«Жив и здоров, — отвечал Иван Матвеич, — и благодаря Всевышнего проглочен без всякого повреждения. Беспокоюсь же единственно о том, как взглянет на сей эпизод начальство…»

На вопросы изумленных близких, в каком состоянии находится герой в утробе крокодила, как удалось ему там поместиться целым и невредимым, Иван Матвеич методично, по пунктам разъясняет:

«Во-первых, крокодил, к удивлению моему, оказался совершенно пустой. Внутренность его состоит как бы из огромного пустого мешка, сделанного из резинки, вроде тех резиновых изделий, которые распространены у нас в Гороховой, в Морской и, если не ошибаюсь, на Вознесенском проспекте. <…> Крокодил обладает только пастью, снабженной острыми зубами, и вдобавок к пасти — значительно длинным хвостом — вот и всё, по-настоящему. В середине же между сими двумя его оконечностями находится пустое пространство, обнесенное чем-то вроде каучука <…>. Подобно тому как надувают геморроидальную подушку, так и я надуваю теперь собой крокодила. Он растяжим до невероятности…»

Прослышав о проглоченном чиновнике, петербуржцы и гости столицы повалили в Пассаж валом. Уже в первый день в магазине крокодильщика народу перебывала «целая бездна», несмотря на то что предприимчивый немец поднял плату с четвертака до рубля. «К вечеру не хватило места и для порядка явилась полиция. В восемь часов, то есть ранее обыкновенного, хозяин нашел даже нужным запереть магазин и прекратить представление, чтоб сосчитать привлеченные деньги и удобнее приготовиться к завтраму».

Всеобщее внимание льстит честолюбию проглоченного героя, распаляет его амбиции. Он приходит к мысли, что чрево крокодила может стать его «кафедрой», с которой он намеревается вещать приходящим к нему великие истины. В будущем он уже мыслит себя учителем человечества.