Достоевский во Франции. Защита и прославление русского гения, 1942–2021

Первая часть, «Творческая среда» («Le milieu créateur»), представляет своего рода гибрид биографического подхода и исследования поэтики. Катто исследует культурный багаж Достоевского, интеллектуальную и художественную среду, которая сформировала его вкус и повлияла на его становление как писателя. Известно, что с юности писатель «страшно читал» и что в разговорах и переписке с современниками он часто вспоминал прочитанное, давал советы по чтению, возвращался к впечатлениям, которое на него производили книги. Катто тщательно исследует круг чтения Достоевского, его вкусы в искусстве, образование, философские взгляды и отмечает удивительную способность писателя ухватить идею и сразу трансформировать ее в образы, так что отследить источник бывает довольно трудно. Во-первых, Достоевский часто черпал идеи из журналов, не заботясь об их достоверности. Во-вторых, на протяжении жизни Достоевский вел социально-политические и философские дебаты сначала как последователь утопического социализма, затем как славянофил — под маской почвенничества, и наконец как панславист и реакционер, никогда не будучи полностью предан ни одной из этих доктрин и никогда не расставаясь со своими сомнениями.

Вопрос о религиозности Достоевского и раньше интересовал исследователей, в том числе и во Франции, но если П. Паскаля интересовала проблема веры Достоевского, то Катто предпринимает попытку реконструкции его религиозной культуры. В разделе, посвященном философским взглядам Достоевского, Катто заостряет внимание на причудливом сочетании социалистического утопизма и религиозности. Французский исследователь приводит слова Достоевского о том, что уже в свой первый приезд в Петербург в 1837 году он беспрерывно сочинял в уме роман о венецианской жизни. Эти слова — «беспрерывно» и «в уме» — становятся своеобразными маркерами для концепции Катто, основанной на представлении о творческом процессе Достоевского как непрерывной внутренней работе, состоящей в постоянном диалоге с великими мастерами литературы. Катто считает, что Достоевский, с его способностью находить основную идею автора, стремился развить идею синтеза, объединяющего гениев всех времен и всех школ.

Как уже говорилось, в первой части книги, помимо скрупулезного изучения мира идей, важных для Достоевского, Катто исследует еще две константы жизни и творчества писателя — болезнь и деньги. Эти доминанты биографии писателя рассматриваются как факты его творческой реальности. Катто приводит тщательно составленную историю всех болезней, преследовавших писателя, равно как и недугов, которые постигали его персонажей. Зачастую болезнь Достоевского рассматривают как ключ к его творчеству, считая за отправную точку общую болезненность его персонажей. Катто отмечает, что Достоевский считал, что пишет лучше в состоянии напряжения, вызванного нервозностью, — и к этой идее он еще вернется в главе «Деньги». Он выделяет в творчестве Достоевского три периода, отражающих историю болезни писателя. Первый — до ареста и заключения, когда у Достоевского впервые зафиксированы регулярные припадки. Этот период отмечен неопределенностью: эпилепсия была недостаточно исследована и писатель не вполне понимал природу заболевания, поэтому, как считает Катто, наделял своих персонажей различными признаками нервных болезней, словно проверяя различные гипотезы. Он исследует безумие, нервозность и «диалектику желания и ее трагическое (и иногда гротескное) измерение». Во второй фазе, кульминацией которой стало появление в романе «Идиот» протагониста, больного эпилепсией, болезнью, недавно получившей медицинское признание, Достоевский принимает болезнь и ее темную сторону, приручает ее и делает неотъемлемой частью своего творчества. В последний период, наиболее отчетливо после «Бесов», патологическое как таковое искоренено и растворено в психологии, которая идет за пределы различения здорового и нездорового. Здесь уже болезненное служит для того, чтобы осветить глубины человеческой тайны, свойственные как патологическому, так и нормальному опыту. Катто отмечает, что реакцией на любое потрясение (припадок, страсть игрока, долги, траур, переутомление) у Достоевского был взрыв энергии. Именно по этой причине Катто так интересуют эти факты биографии писателя и их корреляция с периодами творческого подъема. Самое существенное положение этой обстоятельной и насыщенной документальными и специально медицинскими источниками главы заключается в том, что Катто развеивает романтический ореол болезнетворности, витавший как над самим писателем, так и над его романами, сделав упор на воле к здоровью, что была главной движущей силой творческого процесса у Достоевского: