Достойное общество

Вопрос, таким образом, состоит в том, может ли общество милосердия, основанное на чистой благотворительности, оказаться более способным к уважению личного достоинства нуждающихся, чем общество всеобщего благосостояния. В конце концов, общество всеобщего благосостояния основывается на распределении средств, полученных за счет налогообложения, тогда как идеальное общество милосердия опирается на добровольный характер пожертвования. На первый взгляд может показаться, что одного этого факта достаточно для того, чтобы приписать обществу милосердия серьезное моральное преимущество перед обществом всеобщего благосостояния.

Когда Ричард Титмусс, большой знаток всего связанного с обществом всеобщего благосостояния, озаботился поиском надежной модели того, как следует распределять между нуждающимися то, что им необходимо, он воспользовался примером такого социального института, как банк крови46. Иными словами, Титмусс основал свою модель на идеальной разновидности общества милосердия. Акт добровольной сдачи крови неизмеримо более благороден, чем акт сдачи ее за деньги, при этом личность, нуждающаяся в донорской крови, не испытывает унижения, получая кровь, сданную из чисто альтруистических побуждений. Можно сделать вывод, что система донорства представляет собой идеальный образец общества милосердия и что этот вид перераспределения ресурсов предпочтителен в сравнении со всеми другими способами помощи нашим соплеменникам. Если принимать донорскую кровь не унизительно, то мы просто должны сделать так, чтобы и получение денежных дотаций неимущими воспринималось ими как вполне заслуживающая уважения практика.

Контраргумент в данном случае очевиден: из примера с донорской кровью нельзя делать вывод о том, что в обществе милосердия милостыню можно получить, не подвергаясь при этом унижению. Донорство крови, гласит этот контраргумент, весьма существенно отличается от пожертвования денег или любых других средств, эквивалентных деньгам. Получатель донорской крови, в противоположность получателю денег, не может ее накопить, а донор не сожалеет об утрате некоей ценности. В случае с кровью элемент алчности попросту не просматривается. Обладание большим количеством крови, заключенной в собственном теле, не является источником социального престижа. Так что готовность жертвовать кровь имеет совсем другой смысл, чем готовность жертвовать деньги нуждающимся. Получатель крови не может потратить ее бессмысленно или на что-то, для чего она не была предназначена. Донор крови, в отличие от человека, готового жертвовать деньги, ничего не сделал, чтобы стать обладателем этой крови. Да, конечно, ему могла прийти мысль о том, что кровь можно продать, но даже рассматривая подобную возможность, он не воспринимает ее как возможную инвестицию. Доноры крови воспринимают себя как людей, спасающих чужие жизни. Сдача крови оказывает непосредственный эффект, который редко имеет место при раздаче денег бедным. Но основная разница заключается в том, что донор крови вполне может себе представить, что когда-нибудь и ему самому понадобится переливание чужой крови, тогда как человеку, подающему милостыню, представить себя самого в роли человека, которому подают другие, бывает непросто.

Более того, помимо различий, связанных с самим актом пожертвования, донорство крови не может быть приемлемой моделью общества милосердия еще и с точки зрения того, как функционируют соответствующие социальные системы. В некоторых странах донорство крови рассматривается как форма страховки: члены семьи или друзья пациента, нуждающегося в переливании, сдают кровь, чтобы восполнить ее недостаток в конкретном медицинском учреждении. Применительно к денежной благотворительности эта логика не работает, поскольку у бедных людей и друзья, как правило, бывают так же бедны, как они сами. Отсюда следует вывод: донорство крови не может ничего сказать о том, как нам надлежит оказывать финансовую помощь неимущим.

Но и этот контраргумент можно, в свою очередь, опровергнуть и вернуться к мысли о том, что именно донорство крови способно послужить примером возможной социальной парадигмы, связанной с денежными дотациями в достойном обществе. Ведь для того, чтобы сдать или получить донорскую кровь, людям приходится преодолевать глубоко укоренившиеся предрассудки – магические верования, ритуалы, расизм, – так или иначе связанные с кровью. Предрассудки, связанные с кровью, также ассоциируются с честью и унижением. Кастильская знать заносчиво претендовала на то, что в жилах у нее течет «голубая кровь» (sangre azul) – кровь, не запачканная примесью «темной крови» евреев и мусульман. В качестве доказательства аристократы демонстрировали голубые вены, просвечивавшие сквозь их бледную кожу.