Достойные моих гор

Старожилы вдруг осознали, что они могут попасть на страницы истории, и основали Общество пионеров Калифорнии, в которое вошли Саттер, Ларкин, Вальехо, Марш, Линзе, Хартнелл, Семпл, Бидуэлл. Ларкин умрет невероятно богатым в Сан-Фраицпско от тифа в возрасте пятидесяти шести лет; Вальехо до восьмидесяти одного года будет оставаться процветающим патриархом Сопома-Вэл- лн; Бндуэлл станет одной нз самых значительных фигур н крупнейшим землевладельцем в северной Калифорпии; Маршу же после двадцатилетнего воздержания, последовавшего за смертью его жены Маргерит, предстояло влюбиться.

В пятьдесят лет богатый и одинокий Марш обратился к брату в Ныо-Йорке с просьбой подыскать ему хорошую Жену и доставить ее в Калифорнию. По хорошая жена сама нашла его: Эбигейл Так приехала в Калифорнию нз Массачусетса в надежде избавиться от мучавшего се кашля. Эбби отказала всем претендентам на ее руку. Капитан Эпплтон в отчаянии воскликнул: «Не знаю, кого вы ждете - разве что самого Джона Марша!» Эбби это заинтересовало, а когда Эпплтон закончил свой рассказ о Марше, Эбби объявила: «Вот это и есть человек, который мне нужен. Я в два счета жешо его на себе».

Внешность Марша несколько разочаровала Эббн. Однако большое впечатление произвели на нее его обширные поля, виноградники, стада. Она вышла за него замуж и подарила ему дочь. Только ради Эбби, единственной во всем мире, развязал Марш свой кошель, купил ей жемчуга в виде виноградной грозди и построил самый большой и самый дорогостоящий дом во всей Калифорнии.

Однако счастье их было недолгим: Эбигейл умерла от туберкулеза, а Марш был зарезан тремя работавшими у него мексиканскими вакерос, которых он обманул при выплате получки.

'1а смену старожилам появились новые яркие личности. В Сан-Франциско из-за быстрого роста китайского населения рис оказался наиболее ходовым товаром. Если запаздывали суда из Китая, цены на рис поднимались невероятно быстро. Это и привело Джошуа Нортона, сына британских колонистов, к мысли о необходимости постройки мельницы для очистки и обдирки риса, привозимого из Китая. Нортон был достаточно богат, и решил стать монополистом, скупив весь рис. Так он и поступил. Но вскоре в пролив вошли еще три судна с рисом. Цены сразу упали, и Нортон лишился всех своих капиталов. А вскоре он лишился и рассудка. Объявив себя «императором» Нортоном, он расхаживал по городу в синем военном мундире с медными пуговицами, большими эполетами на плечах, в высокой бобровой шапке с немыслимым плюмажем и с символом власти - грубо сделанным жезлом.

Добродушный и щедрый Сан-Франциско благоволил «императору» Нортону. Он занимал почетное место па трибунах, радушно принимался во всех ресторанах и салунах, где он мог есть и пить, не платя по счетам, разъез- лсал в омнибусах и лодках в соответствии с изданным им «королевским указом», публиковал свои «декреты» в местных газетах - тоже бесплатно, - облагал налогом граждан или коммерческие предприятия в тех случаях, когда ему были нужны деньги. Прохожие на улицах учтиво встречали его словами: «Добрый вечер, ваше величество».

Зимой 1853 года наступил период засухи: выпало слишком мало дождей, и это затруднило промывку золота. Добыча резко упала. Резко упал и приток эмигрантов, которые были предупреждены родственниками и друзьями, работавшими на приисках, что ручьи Сьерра-Невады не текут уже по золотым руслам. Не было покупателей на заново отстроенные дома, деловые кварталы и вновь проложенные дороги Торговцы недвижимостью разорялись. Привозимые товары не находили потребителей, тогда как всё повые суда с товарами прибывали в Сан-Франциско. Их было доставлено столько, что хватило бы на десятилетие. Деловая активность, которая держалась на прошлом опыте и наличных деньгах, была свернута.

Крах оттягивался до самого начала 1855 года, когда почтовый пароход привез известие о том, что банкирский дом Пейджа Бэкона и компании в Сен-Луисе испытывает финансовые затруднения. Толпа вкладчиков тут же бросилась спасать свои капиталы в местное отделение «Пейдж Бэкон и компании», что привело к его закрытию. Так началась первая из черных пятниц страны, когда обанкротилось почти двести фирм, а общий убыток составил более восьми миллионов долларов.

Сан-Франциско стал важным, неотторжимым звеном в общей цепи экономики страны.