Достойный жених. Книга 2

Лата, несмотря на безрадостную и в определенном отношении даже зловещую обстановку, посещала Мана с удовольствием. Они вращались в разных кругах, и Лата была очень удивлена, когда Прану удалось убедить ее мать первого апреля прошлого года, что она якобы договорилась с Маном бежать из дома. Ман всегда казался ей жизнерадостным и доброжелательным человеком, и она была рада, что он о ней вспомнил. Она не старалась во что бы то ни стало развеселить Мана и тем не менее видела, что общение с ней действовало на него освежающе. Они беседовали о Калькутте, особенно о семействе Чаттерджи, и Лата – отчасти для того, чтобы пробудить в нем интерес к жизни, – была с ним откровеннее, чем говорила бы в другой обстановке или в беседах с Праном. Надсмотрщики сидели слишком далеко, и им не был слышен их разговор, но до них доносились взрывы смеха, немало их удивляя. Они не привыкли к таким звукам в комнате для свиданий.

На следующий день сцена повторилась. К Ману пришла его старая подруга Сарла с мужем, которого все друзья почему-то звали Голубем. Сарла, не видевшая Мана несколько месяцев, развлекла его рассказом о том, как они с Голубем встречали Новый год у его друзей.

– Чтобы придать вечеринке остроты, они решили не церемониться и пригласили танцовщицу из кабаре, что в дешевой гостинице на Тарбуз-ка-Базаре, – одного из тех заведений, которые соблазняют публику стриптизом с новой Саломеей каждую неделю и постоянно подвергаются полицейским облавам.

– Не кричи об этом так громко, – засмеялся Ман.

– Ну вот, – продолжала Сарла, – она танцевала, и кое-что снимала с себя, и снова танцевала, и проделывала все это так сладострастно и маняще, что женщины были в смятении. Мужчины же воспринимали это неоднозначно – и Голубь тоже.

– Да нет, я… – стал оправдываться тот.

– Голубь, она уселась тебе на колени, и ты не противился этому.

– Как я мог воспротивиться?

– Он прав, это не так-то легко, – заметил Ман.

Сарла бросила на него многозначительный взгляд и продолжила:

– После этого она подсела к Мале и Гопу и стала всячески гладить и теребить Гопу. Он изрядно налакался и не возражал. Но Мала – она же такая собственница – стала тянуть его к себе. А танцовщица потянула его обратно. Полное бесстыдство. На следующий день Гопу досталось на орехи, и все жены заклялись приглашать на вечеринки танцовщиц.

Ман расхохотался. Сарла присоединилась к нему, и даже Голубь улыбнулся с оттенком виноватости.

– Но я еще не рассказала самый попс, – сказала Сарла. – Неделю спустя полиция нагрянула в эту гостиницу на Тарбуз-ка-Базаре, и выяснилось, что эта танцовщица была юношей! Мы вдоволь поиздевались над Малой с Гопу после этого. Я до сих пор не могу поверить в это. Он одурачил нас всех. Женский голос, глаза, походка, манеры – и все это оказалось мальчиком!

– Я подозревал это с самого начала, – заявил Голубь.

– Ничего ты не подозревал, – бросила Сарла. – А если подозревал и вел себя так, как это было, то у меня точно есть причины для беспокойства.

– Ну, я понял это не сразу, – пошел на попятный ее супруг.

– Он небось был очень доволен собой, – сказала Сарла. – Так провести всех! Неудивительно, что он вел себя с таким бесстыдством. Настоящая девушка так не могла бы.

– Да уж конечно! Ни одна девушка так не вела бы себя, – усмехнулся Голубь. – Сарла считает, что все женщины – образец целомудрия.

– По сравнению с мужчинами так и есть, – заявила Сарла. – Беда в том, что ты недооцениваешь нас, Голубь. Как и большинство мужчин. Кроме Мана. Его женщины всегда восхищали. Ман, выходи из тюрьмы поскорее и спаси меня от Голубя. Как тебе такая перспектива, Голубь?

Время, отведенное на свидание, закончилось, и Голубю не пришлось придумывать достойный ответ. А Ман еще полчаса после их ухода представлял себе сцену, которую Сарла описала, и посмеивался. Сокамерники удивлялись, что это на него нашло.

17.32

На конец января было назначено рассмотрение вопроса о передаче дела суду. Предстояло решить, какие именно обвинения следует предъявить заключенному – или вообще никаких не предъявлять.

В данном случае было ясно, что какие-то обвинения выдвинуты будут. Ни один полицейский, как бы ему ни хотелось избежать выполнения долга или злоупотребить своими правами, был не в силах настолько исказить факты, чтобы сразу представить «окончательный отчет», констатирующий, что оснований для обвинения нет. Младший инспектор, вероятно, мог бы как-то договориться со свидетелями, но ему было жаль разрушать хорошо проведенное им самим же расследование; он и так уже был раздосадован вмешательством начальства в его работу. Он знал, что общественность продолжает следить за этим делом, и понимал, кто будет козлом отпущения в случае, если вскроются попытки обойти закон.

Ман и его адвокат присутствовали при рассмотрении вопроса.