Достойный жених. Книга 2

Собранье завершилось… Мотыльки,
прощайтесь с догоревшими свечами!
«Идти пора», – мигают светляки
последних звезд короткими ночами.
Они, мерцая из бездонной тьмы,
исчезнут, словно мысль о человеке.
Весь мир таков – один лишь миг, и мы
глубоким сном забудемся навеки.

18.33

Рашид шел вдоль парапета по стене Барсат-Махала. От голода и нервного истощения мысли его путались.

Темнота, река, холодная мраморная стена.

Где-то рядом ничего нет.

Ох, опять вокруг меня эти старцы из Сагала.

Ни отца, ни матери, ни жены, ни ребенка.

Как драгоценный камень над водой. Парапет и сад, а под ним течет река.

Ни Сатаны, ни Бога, ни Иблиса, ни Джибриля[255].

Бесконечные, бесконечные, бесконечные воды Ганги.

Звезды наверху, звезды внизу.

…некоторых из них поразил чудовищный вопль, некоторых из них по Нашему велению поглотила земля, а некоторых из них Мы потопили. Аллах не был несправедлив к ним – они сами поступали несправедливо по отношению к себе[256].

Покой. Без молитв. Молитв больше не будет.

Лучше спать, чем молиться.

Дорогой мой человек, ты слишком рано отказался от жизни. Я объявил твое пребывание в раю незаконным.

Весна в раю.

О Господи, Господи.

18.34

Ниже по течению реки в это время все внимание было сосредоточено на другом действе, производившемся с необыкновенной помпой.

Лингам Шивы был примерно такого размера, какой фигурировал в мантрах чандрачурского священнослужителя, и находился на дне Ганги примерно там, где указывали мантры, но был скрыт под слоями песка и ила. Потребовалось несколько дней, чтобы расчистить его в мутной воде, и еще несколько, чтобы вытянуть лебедками на нижний, достаточно широкий уступ кремационного гхата. Там он и лежал теперь над водами Ганги, в которых провел несколько столетий, – лежал, сперва облепленный глиной и песком, а затем, очищенный водой, молоком и гхи до зеркального блеска, засверкал на солнце всей своей черной гранитной громадой.

Люди приходили издалека, чтобы подивиться на это чудо, поразиться и восхититься, а также вознести ему молитву. Старые женщины совершали возле него обряд пуджи: пели, декламировали, украшали цветами объект поклонения и смазывали его сандаловым маслом. Лингам Шивы и река, вытекшая из волос Шивы, образовывали очень гармоничную пару.

Раджа Марха созвал историков и инженеров, астрологов и священников: следовало подготовиться к тому, чтобы поднять лингам по уступам кремационного гхата, провезти по кривым улочкам Старого Брахмпура на открытое пространство в Чоук и уже оттуда – в святилище восстановленного храма, где лингам, заново освященный, будет торжественно возвышаться во веки веков.

Историки собирали сведения о других аналогичных предприятиях – таких, как перевозка Фируз-шахом[257] колонны Ашоки из-под Амбалы в Дели, – но раджа с негодованием отверг идею подражать опыту мусульманского правителя при перемещении буддийской святыни. Инженеры подсчитали, что для поднятия по крутым ступеням гхата каменного цилиндра двадцати пяти футов длиной и двух футов диаметром, весом более шести тонн потребуется две сотни рабочих (использовать лебедки и блоки для этой уникальной торжественной церемонии раджа запретил). Астрологи определили благоприятное для перевозки время и сказали, что ее надо совершить в течение ближайшей недели или ждать подходящего момента еще четыре месяца. А священники, недавно назначенные в новый храм Чандрачур, готовились к отправлению соответствующих обрядов по всему пути лингама и к грандиозной церемонии водружения его в храме, совсем недалеко от того места, где он стоял во времена Аурангзеба.

Мусульмане пытались через комитет «Аламгири Масджид Хафазат» воспротивиться установке непристойного монумента у западной стены своей мечети, но без успеха. Правовой титул раджи на участок земли с храмом, переданный в доверительное пользование организации «Линга Ракшак Самити», руководство которой осуществлял раджа, был неоспорим.

Однако и среди индусов некоторые считали, что лингам следует оставить возле кремационного гхата, где уже десять поколений пуджари молились ему в скорби и отчаянии и где он должен был напоминать молящимся не только о творческой силе Шивы Махадевы[258], но и о его способности разрушать. Наследный пуджари, который, лишь завидев поднимаемый из реки лингам, принялся в экстазе молиться, теперь настаивал, что тот уже нашел свое место: лингам должен покоиться на уступе у самой воды, где будет всем виден, а при сезонном подъеме и опускании Ганги – то скрываться под водой, то опять представать людским взорам.

Но раджа Марха и «Линга Ракшак Самити» были не согласны. Пуджари выполнил свою функцию, он помог найти лингам и поднять его из реки. Теперь подъем лингама следует продолжить, и какой-то оборванный фанатик-пуджари не должен препятствовать осуществлению этого великого замысла.