Достойный жених. Книга 2

Она в самом деле сбегала очень быстро. Вскоре Ман уже шел по коридору, потом взлетел по лестнице с зеркалами на площадке (там он замер на секунду – поправить белую расшитую шапочку) и оказался на втором этаже, у дверей в комнату Саиды-бай. Однако ни пения, ни голосов, ни даже звуков фисгармонии оттуда не доносилось. Войдя и оставив туфли снаружи, он не обнаружил Саиды-бай в комнате, где она обычно принимала и развлекала гостей. Наверное, она в спальне! Мана мгновенно охватило влечение. Он сел на устланный коврами пол и откинулся на белую подушку-валик. Через минуту на пороге появилась Саида-бай: уставшая, но красивая и с сияющими от радости глазами.

Сердце Мана подскочило при виде нее – и он сам тоже. Если бы не птичья клетка в ее руках, он заключил бы любимую в объятья.

Увы, пока что приходилось довольствоваться ее восторженным взглядом. Чертов попугай, в сердцах подумал Ман.

– Сядь, Даг-сахиб. Как я мечтала об этом счастливом мгновении! – За этими словами тут же последовали подходящие поэтические строки.

Саида подождала, пока он сядет, и только тогда поставила на пол клетку. Птица стала похожа на настоящего попугая, а не на комок светло-зеленого пуха. Хозяйка дома обратилась к нему:

– Сегодня ты был не слишком разговорчив, Мийя Миттху, и я не могу сказать, что довольна твоими успехами. – Затем она сказала Ману: – Ходят слухи, Даг-сахиб, что вы в городе уже несколько дней. Гуляете, должно быть, помахивая этой изящной тросточкой с рукояткой слоновой кости. По-видимому, гиацинт, что еще вчера так радовал господина своим цветением и ароматом, сегодня кажется ему увядшим.

– Бегум-сахиба… – хотел возразить Ман.

– Хотя увял он от нехватки живительной влаги, что дарует ему силы, – продолжала Саида-бай, слегка склоняя голову набок и изящным движением руки накидывая сари на волосы, – именно этот до боли знакомый жест заставлял сердце Мана неистово колотиться с того самого дня, когда он впервые увидел ее в Прем-Нивасе.

– Бегум-сахиба, клянусь…

– Ах, – сказала Саида-бай, обращаясь к попугаю, – почему тебя не было так долго? Даже одна неделя стала для меня невыносимой мукой. Чем помогут твои клятвы цветку, что сохнет в пустыне под палящими лучами солнца? – Внезапно эта метафора ей надоела, и она сказала: – У нас в самом деле стоит жара. Попрошу принести тебе шербета. – Она встала, вышла в галерею, перегнулась через перила и хлопнула в ладоши: – Биббо!

– Да, бегум-сахиба?

– Принеси нам обоим миндального шербета. И непременно добавь в стакан Дага-сахиба немного шафрана: паломничество в Рудхию так его измотало! И кстати, ты посмуглел…

– Меня измотала не поездка, а разлука с тобой, Саида-бай… – сказал Ман. – Жестоко с твоей стороны упрекать меня в долгой отлучке, ведь ты сама отправила меня в деревню! Что может быть несправедливей?

– Если бы Небеса продлили наше расставание, – тихо ответила Саида-бай. – Вот что.

Поскольку в своем письме Ману, пусть сколь угодно нежному и полному любви, она настоятельно просила его подольше побыть в Рудхии, ее последние слова не могли показаться ему логичными.

Однако Мана удовлетворил ее ответ – не просто удовлетворил, а восхитил. Саида-бай фактически призналась, что все это время мечтала поскорей заключить его в объятья! Он едва заметно кивнул на дверь спальни, но его возлюбленная в этот миг смотрела на попугая.

12.16

– Сперва шербет, потом беседа и музыка – а дальше проверим, подействовал ли шафран, – дразнила его Саида-бай. – Или нам не обойтись без виски, что торчит у моего господина из кармана?

Попугай посмотрел на гостя. Увиденное ему явно не понравилось. Когда вошла Биббо с напитками, он крикнул:

– Биббо!

Во властном голосе попугая звенели металлические нотки. Биббо бросила на него раздраженный взгляд. Ман это заметил; его тоже несказанно раздражала эта глупая птица, и они с Биббо понимающе переглянулись, причем горничная – известная кокетка и озорница – далеко не сразу отпустила взгляд Мана.

Саиде-бай было не смешно.

– А ну прекрати, плутовка! – рявкнула она.

– Что прекратить, Саида-бегум? – с невинным видом переспросила Биббо.

– Вот нахалка! А то я не видела, как ты строишь глазки Дагу-сахибу! Живо на кухню и носу оттуда не показывай!

– Соучастник повешен, а главный преступник гуляет на свободе, – сказала Биббо и, оставив поднос на полу рядом с Маном, собралась уходить.

– Бесстыдница! – воскликнула Саида-бай. Потом, обдумав слова горничной, она напустилась на Мана: – Даг-сахиб, если пчела предпочитает раскрывшемуся тюльпану крепкий бутон…

– Саида-бай, ты нарочно передергиваешь, – расстроенно проговорил Ман. – Каждое мое слово, каждый взгляд…

Саида-бай не хотела его расстраивать.

– Пей шербет, – посоветовала она ему. – Я не мозги хочу тебе разгорячить.

Ман пригубил восхитительно вкусный напиток и вдруг поморщился, словно выпил что-то горькое.

– В чем дело? – озабоченно спросила Саида-бай.

– Чего-то не хватает, – сказал Ман, как будто имея в виду питье.

– Чего? Ах эта Биббо! Наверное, забыла добавить меда в твой стакан?..

Ман помотал головой и нахмурился.

– О, я понял! – наконец произнес он.