Достойный жених. Книга 2

Ман опешил: что это нашло на Саиду-бегум?

Он изумленно взглянул на нее, но она отвернулась. В ее голосе слышалась не столько ярость, сколько боль.

«Это я виноват, – подумал он. – Сказал или сделал что-то ужасное. Но что же, черт возьми, я такого сказал или сделал?» Почему его слова о влюбившемся в Тасним навабзаде так расстроили Саиду-бай? В конце концов, Фироз – уж точно не деревенщина…

Саида-бай быстро прошагала мимо него, подняла с пола клетку, ушла к себе в спальню и закрыла дверь. Ман был потрясен. Он посмотрел на Биббо: та тоже недоумевала. Настал ее черед сочувствовать Ману.

– Иногда с ней такое случается, – сказала Биббо; на самом деле такое происходило крайне редко. – Что же вы натворили? – с нескрываемым любопытством спросила она.

Вывести ее хозяйку из себя было практически невозможно. Даже недавнее поведение раджи Марха – а он из-за грядущей земельной реформы вел себя хуже некуда – не производило на нее такого эффекта.

– Ничего! – ответил Ман, уставившись на закрытую дверь, и тихо добавил себе под нос: – Она же не всерьез?

«Ну уж нет, так просто от меня не избавишься», – решил он и подошел к двери в спальню.

– Ой, Даг-сахиб, не надо, пожалуйста… – в ужасе запричитала Биббо. В спальню Саиды-бай входить категорически запрещалось, тем более когда сама она была там.

– Саида-бегум, – ласково и озадаченно заговорил Ман, – что я такого сделал? Умоляю, скажи! Чем я тебя прогневил – или это Рашид виноват? Или Фироз?.. Или кто?

Ответа не последовало.

– Пожалуйста, Капур-сахиб, – сказала Биббо как можно громче и тверже.

– Биббо! – раздался из-за двери властный металлический голос попугая. Горничная невольно захихикала.

Ман попытался открыть дверь, но ручка не поддалась. Наверное, заперлась изнутри, в ярости подумал он, а вслух сказал:

– Саида-бегум, ты несправедлива! Сперва сулишь мне райские наслаждения, а в следующий миг обрекаешь на адские муки. Я к тебе чуть ли не с вокзала примчался, едва успел умыться и побриться. Скажи хотя бы, чем я тебе не угодил?

Из-за двери донесся глухой голос Саиды-бай:

– Просто уходи, Даг-сахиб, сжалься надо мной и уходи! Сегодня я не смогу тебя принять. И объяснять каждый свой поступок я тоже не могу.

– В письме ты не объяснила, почему отослала меня в деревню, но и сейчас, когда я приехал, не желаешь…

– Биббо! – скомандовал попугай. – Биббо! Биббо!

Ман забарабанил в дверь:

– Впусти меня! Поговори со мной, умоляю… и, ради бога, заткни клюв этой полоумной птице! Я понимаю, что ты расстроена, но каково, по-твоему, мне? Завела меня, как часы, а теперь…

– Если ты еще хочешь меня увидеть, – в слезах крикнула Саида-бай из-за двери, – то сейчас же уйдешь! Иначе я велю Биббо позвать привратника. Ты причинил мне боль не со зла, я это принимаю и ни в чем тебя не виню. Но и ты должен понять, что мне больно! Прошу, уходи. Встретимся в другой раз. Прекрати меня терзать, Даг-сахиб, заклинаю! Иначе нам не быть вместе!

Вняв ее мольбам и угрозам, Ман перестал барабанить в дверь и, совершенно сбитый с толку, вышел в галерею. Он так растерялся, что ничего не сказал Саиде на прощанье. Ерунда какая-то… Полная неожиданность – как гром среди ясного неба. При этом Саида явно не кокетничала, а искренне расстроилась.

– Что же вы натворили? – не унималась Биббо. Поведение хозяйки немного ее пугало, но зато какие страсти! Бедный Даг-сахиб! Никто прежде не позволял себе барабанить в дверь Саиды-бай. Какая драма!

– Ничего, – ответил Ман, чувствуя себя раздавленным и оскорбленным. Живое участие Биббо грело ему душу. – Ничего я не делал.

Так вот ради чего он добровольно отправился в ссылку на столько недель? Всего несколько минут назад Саида-бай фактически сулила ему ночь нежности и экстаза, а потом – без всякой на то причины – не просто не сдержала обещаний, а буквально уничтожила его своими эмоциональными угрозами.

– Бедняжка Даг-сахиб, – проворковала Биббо, глядя на его ошарашенное, но по-прежнему красивое лицо. – Вы свою трость забыли. Вот, держите.

– О, точно, – сказал Ман.

Когда они пошли вниз, она изловчилась и сперва просто задела его, а потом и прижалась к нему всем телом: встала на цыпочки и подставила губы. Ман не удержался и поцеловал ее. Он был в таких растрепанных чувствах, что немедленно занялся бы любовью с кем угодно, даже с Тахминой-бай.

«Какая понимающая и ласковая девушка, – подумал Ман, когда они, обнявшись, на минуту замерли на лестничной площадке. – И умная. Да, Саида-бай жестоко со мной обошлась, очень жестоко, и Биббо это понимает».

Впрочем, умом Биббо все же не отличалась: они целовались на площадке, и их отражение в высоком зеркале можно было увидеть из галереи. Саида, быстро сменив гнев на милость и решив, что поступила с Маном слишком жестоко, выбежала из спальни и хотела попрощаться с ним, не спускаясь в коридор, но тут же увидела происходящее на лестнице и в ярости едва ли не до крови прикусила нижнюю губу.

Она оцепенела. Через несколько секунд Ман одумался и отпрянул, а Биббо, хихикнув, повела его к выходу.