Достопочтенный школяр

– Туман в это время года – обычное явление, ожидаемая облачность от шести до семи окт, сэр.

– Что еще за окты, Мэрфи?

– Одна окта равняется одной восьмой площади неба, сэр. Окты введены вместо ранее употреблявшихся десятых. За период более пятидесяти лет в апреле не было зарегистрировано ни одного тайфуна, и военно-морская разведка считает, что тайфун маловероятен. Ветер восточный, от шестнадцати до восемнадцати километров в час, но парусная флотилия, отправляющаяся в плавание под этим ветром, должна учитывать возможные периоды затишья и изменение направления ветра на противоположное, сэр. Влажность около восьмидесяти процентов, температура от пятнадцати до двадцати четырех градусов Цельсия. Море спокойно, небольшое волнение. Возле Сватоу по Тайваньскому проливу на северо-восток проходит течение, скорость его – более пяти километров в сутки. Но дальше на запад – в эту сторону, сэр…

– Уж это-то я знаю, Мэрфи, – резко перебил Мартелло. – Я, черт возьми, знаю, в какой стороне запад. – Он взглянул на Смайли и усмехнулся, словно говоря: «Ох уж эти мальчишки».

Мэрфи опять не моргнул глазом:

– Мы должны быть в состоянии вычислить скорость передвижения, а следовательно, путь, пройденный флотилией, в любой точке плавания, сэр.

– Разумеется, разумеется.

– Теперь о Луне, сэр, – продолжал Мэрфи. – Если предположить, что флотилия вышла из Сватоу в ночь на пятницу, двадцать пятого апреля, то через три дня Луна достигнет полнолуния…

– Почему вы так считаете, Мэрфи?

– Потому что флотилия вышла из Сватоу именно в этот день, сэр. Час назад мы получили подтверждение от военно-морской разведки. Флотилия джонок была замечена на восточном краю зоны рыболовства С, она продвигалась на запад по ветру, сэр. Подтверждена положительная идентификация головной джонки, сэр.

Наступила неловкая пауза. Мартелло покраснел.

– Вы умный юноша, Мэрфи, – предостерегающим тоном пробормотал Мартелло. – Но вам следовало сообщить мне это немного раньше.

– Да, сэр. Если предположить, что джонка, на борту которой находится Нельсон Ко, намеревается вступить в гонконгские территориальные воды в ночь с четвертого на пятое мая, то Луна будет в последней четверти, сэр. Если рассмотреть все аналогичные случаи…

– Так и сделаем, – решительно заявил Смайли. – Это бегство во всех подробностях повторяет плавание самого Дрейка в пятьдесят первом.

И опять никто не усомнился, заметил Гиллем. Почему? Этот вопрос ставил его в тупик.

–…то окажется, что наша джонка должна причалить кюжной оконечности острова По-Той завтра в двадцать ноль-ноль и отправиться вместе с остальной флотилией вверх по Жемчужной реке с таким расчетом, чтобы войти в гавань Кантона между десятью тридцатью и двенадцатью ноль-ноль часами на следующий день, пятого мая, сэр.

Пока Мэрфи читал свою монотонную лекцию, Гиллем исподтишка следил за Смайли и думал, что даже сейчас знает его ненамного лучше, чем в тот мрачный день в разгар «холодной войны» в Европе, когда они познакомились. В последнее время такие мысли часто приходили ему в голову. Где он пропадает в свободное время? Что делает? Мечтает об Энн? Или о Карле? С кем он водит дружбу, откуда возвращается в отель в четыре утра? Только не надо говорить, что Джордж переживает вторую молодость, подумал он. Вчера в одиннадцать вечера поступил экстренный вызов из Лондона, и Гиллему пришлось тащиться сюда, чтобы на него ответить. Уэстерби исчез, сказали они. В Лондоне боялись, что Ко его убил или, что еще хуже, похитил и пытает и что вследствие этого операция может быть провалена. Гиллем считал более вероятным, что Джерри застрял с парой стюардесс где-нибудь по дороге в Лондон, но вызов был такой срочности, что ему ничего не оставалось, кроме как разбудить Смайли и рассказать ему все. Он позвонил в номер – ответа не было; оделся, постучал в дверь Смайли – никто не отозвался; в конце концов Гиллему пришлось открывать замок отмычкой, потому что он здорово испугался; вдруг Смайли заболел?

Но в номере никого не было, постель стояла неразобранной; просматривая его вещи, Гиллем потрясенно заметил, что старый секретный агент дошел до того, что пришил к рубашкам ярлычки с вымышленным именем. Больше, однако, он ничего не обнаружил. Поэтому он уселся в кресло Смайли и задремал. Проснулся Гиллем в четыре часа, ощутив какое-то слабое трепетание; открыв глаза, он увидел в пятнадцати сантиметрах над собой лицо Смайли – тот склонился над ним и с интересом рассматривал. Одному Богу известно, как ему удалось так тихо пробраться в номер.

– Гордон, – тихо окликнул он. – Чем могу быть вам полезен?

Они находились на выполнении задания и действовали исходя из предположения, что комната прослушивается. По той же самой причине Гиллем не произнес ни слова, лишь протянул Смайли конверт с посланием от Конни; тот прочитал его раз, потом другой и сжег. Гиллема поразило, как серьезно он отнесся к этому сообщению. Невзирая на то что было раннее утро, он твердо вознамерился отправиться прямо в консульство и принять срочные меры, так что Гиллему ничего не оставалось, кроме как пойти вместе с ним.