Досуговый центр доктора Рима

Мужчина, девушка и беременная женщина — все стоят тут, всех удалось поместить в одну вселенную. Это значит, что можно выдумать мир и перенести в него сколько угодно людей. А когда сын Марины немного подрастёт, можно залезть к нему в голову и увидеть, запомнил ли он своё первое путешествие, находясь в утробе матери. Рим ликует. Он понимает, что чувствовал его братец, выигрывая очередной матч. Победу. Высшую точку.

Но за победой приходит отчаяние. Такое явное и такое настоящее, что всё происходящее резко теряет смысл. Рим чувствует сердце внутри грудной клетки — собачье сердце. Оно маленькое, как мотылёк, бьётся часто-часто. Если сконцентрироваться на дыхании — паника отступит. Рим считает вдохи и выдохи.

Всю свою жизнь он бежал к своим целям. Не оглядывался, не задумывался. Рим чувствовал своё влияние всё острее, ему хотелось добиться больше, чем у него есть в данную минуту, даже подумать о том, чтобы остановиться было неприемлемо. Цели становились всё сложнее, победы весомее, но весомее только для Рима. Он растил своё эго в тайне ото всех. А что ещё ему оставалось?! И когда он, казалось бы, нашёл своё место в мире, осознал предназначение и открыл центр, всё начало рушиться. Цикл завершился — Рим пошёл по ступенькам вниз, мир начал сужаться. Он потерял родителей, брата и остался один на один с собственным эго. Скоро его тело начнёт слабеть, а влияние на внешний мир снижаться.

И если раньше Рим разрастался, как снежный ком, который катят и катят по пухлому снегу, то теперь от него отдирали куски. Рим чувствует, что теряет концентрацию и перестаёт владеть ситуацией. Его сознание переживает закат, а физическая форма грозит истощиться и исчезнуть всего за несколько десятков лет! Рим однажды исчезнет.

Это открытие поражает его. Кто продолжит его эксперименты? Сможет ли он запереть свой мозг в банку, чтобы и после смерти руководить процессом? Сможет ли его сознание жить вечно, пусть и во сне? Если никому не передать дело своей жизни, то от него не останется ровным счётом ничего.

Что останется от Рима? Пустое кресло в кабинете? Каково возвращаться туда, откуда пришёл? В неизвестность, в пустоту? Со смертью Рима умрёт и его мир.

Когда голос Линды нарушает молчание, Рим бросает свои размышления в дальний угол подсознания и слышит, как она старается предупредить своего отца, чтобы тот не ходил за Глебом. Она явно что-то знает. Главный вопрос — что именно?

Рим слышит, что недалеко от дома заводится двигатель автомобиля: жизнь в этом мире идёт своим чередом. Хорошо, что собаки могут слышать передвижения даже за закрытыми дверями. Рим встаёт на задние лапы, выглядывает в окно и видит машину Стаса: внутри явно сидит маленькая копия Линды. Мотылёк бьёт крыльями, рёбра раздуваются. Собаки тоже испытывают стресс, никто не безупречен. Рим тоже не безупречен.

Когда Стас выходит и хлопает дверью, лапы Рима с шумом соскальзывают с подоконника. Вот только этого не хватало. Пока Рим тонул в своих размышлениях, он пропустил шайбу, угодившую в ворота.

Реагировать приходится немедленно: выскочив из своего укрытия, он бежит в лес. Две Линды не должны встретиться в одном мире. Нужно срочно выбираться. Двадцать виртуальных минут, именно на это время рассчитана таблетка, должны вот-вот подойти к концу.

58. Денис

Я никогда всерьёз не задумывался о смерти. Казалось, что времени на это всегда хватит. Самое смешное: чем дольше ты живёшь — тем сильнее влюбляешься в эту жизнь. По крайней мере, у меня получилось именно так. Я слишком сильно любил своего сына и хотел хотя бы маленький кусочек от этой любви оторвать и подарить дочери.

В итоге я подарил ей свободу и отсутствие контроля. Конечно, я слышал по шуму мотора подъезжавший автомобиль Стаса раз в несколько дней. Линда заходила домой ровно через столько времени, сколько требуется двум влюблённым на прощальные поцелуи. Я не выглядывал в окно и не хотел этого признавать.

Я никогда не спрашивал Линду, где она была. И, вообще, не задавал вопросы, если знал на них ответы. Нет смысла читать лекции подростку, у которого на всё есть своё мнение. Что я мог исправить?

Сегодня всё встало на свои места. Я подошёл к окну и увидел машину, стоящую на другой стороне дороги. И могло показаться, что два влюблённых подростка обнимаются в полумраке. Я знал, что один из них — не подросток.

Когда в дверь вошла взрослая дочь — я ошалел. Она стала такой… женственной. Костя так и остался мальчишкой. Его жена стояла чуть поодаль и постоянно что-то бормотала. Все были напуганы. Все, кроме меня. Я понял, что приближаются мои последние минуты, но именно в эти последние минуты я был самым счастливым человеком на свете.