Дотянуться до края Вселенной

На четвёртый день, после второй суточной смены, сильно вымотанный Ветров, наконец, вернувшись в свою комнату, принял душ и устало упал на свою кровать, но его разум упорно отказывался падать в манящие объятья Морфея, и словно, заезженная пластинка продолжал крутить в его голове бесконечный калейдоскоп мыслей: «Глюоны, фотоны,… W+, – бозоны…будет плюзон, минзон. Надо не забыть…ещё нользон и хигзон… Ха! Не плохо. Потом поделюсь с профессором, вместе посмеёмся! Но всё таки, где же ключ?…, Фермионы, лептоны, электроны, мюоны, тау…кварки, шкварки образуют влюблённые парки и тройки для попойки…Бред!…Не то… кварки…кварки часто образуют триединый и двуединый адрон, но лишь ноль плюс барион рождает нуклон. Уже лучше!… Почему же всё таки они не реагируют?…Где я ошибаюсь?! Чего я не понимаю?!… В чем система?! А её нет. Нет, может такого быть! Всё система! Но надо понять!…Надо! Кварки… Тьфу! Опять прицепились! И всё же зачем они держаться друг за друга, и кварк тянется к кварку? Они, словно, не хотят быть одни и бояться одиночества? Совсем как мы. Барион – мама, папа, я вместе дружная семья… А можно и так – Полина и я мы – мезонная семья… Нет, есть ещё кварко-глюонная плазма,…хотя и это тоже пара, только похожая на брак по расчёту. Хм. На что только не пойдешь, чтобы не остаться в одиночестве… Да уж мы такие разные, но одновременно, как же мы всё таки похожи… словно, они наши родители, а мы их дети. Как… как же заставить вас отвечать?!». Наконец, немного раздражённый не к месту проявившейся бессонницей, он решил побороть её с помощью искусства и через коммус воспроизвел своё любимое музыкальное произведение выдающегося композитора Андре Гамазина под названием «Вселенская рапсодия». И когда Феликс, слушая величественную мелодию, закрыл глаза убаюкиваемый гармонией звука, положив правую руку себе под голову, в его голове мелькнула последняя осознанная мысль – отблеск засыпающего разума: «Музыка – это настоящий язык нашего мироздания, находящая коллективный отклик в наших душах». Последовавшая за тем молния осеняющей мысли, в одно мгновение, словно цунами, смела тело Феликса с постели и заставила его, словно сумасшедшего, крича во всё горло: «Эврика!», – понестись в сторону лаборатории в одном нижнем белье.

Когда облачённый только в одни обтягивающие трусы и раскрасневшийся от возбуждения Ветров, сверкая безумным взглядом, пробежав через четверть научного яруса станции, непрестанно выкрикивая: «Эврика!», – и, повергая всех встреченных им ученых в шок, достигнул лаборатории, то застал там очередную рабочую смену во главе с Георгом и Марией, горячо обсуждавшую текущий результат, завершенного ими только что эксперимента. При виде представшего, пред их взором, во всём великолепии Феликса, дискуссия сразу же прекратилась, и всё внимание переключилось на него. Георг и Мария отреагировали совершенно по-разному. Эльзер сохраняя присущую ему ледяную невозмутимость, лишь высоко поднял бровь, которая у него означала высшую степень удивления. А Мария в полном соответствии с производимым её внешностью и нравом впечатлением, окинув круглыми от удивления глазами, представшую перед ней эпическую картину явления Феликса, сначала прыснув, слегка по девчоночьи покраснела, а затем, звонко и заливисто рассмеявшись, и хлопнув ладошкой себя по бедру, сквозь смех произнесла:

– Похоже, я стала, живым свидетелем рождения из пены морской Аполлона Бельведерского во всей красе. Срочно меняю имя на Сандро, беру в руки палитру и начинаю писать картину. Уверена успех мне обеспечен.

А Феликс меж тем, совсем не обращая внимание на произведённый им в научной среде фурор, подбежал к Георгу, и схватив престарелого академика за плечи, и глядя ему в глаза, скороговоркой бессвязно произнёс:

– Георг Оскарович! Эврика! Арьендо прав понимаете?! Они живые! Все! Как мы!

Эльзер попытался успокоить перевозбужденного Феликса и усадить его в ближайшее кресло.

– Спокойней, молодой человек, присаживайтесь и попробуйте мне объяснить всё по порядку.

Но Ветров, словно, не слыша академика и находясь мысленно в другом месте, медленно отпустил Эльзера, а затем, подойдя к огромному сенкрану развернулся и безапелляционно объявил всем присутствующим:

– Надо собрать всех здесь, я хочу выдвинуть новую гипотезу!

Мария посмотрела на Эльзера, и в её взгляде читался немой вопрос: Медиков вызывать? В ответ, уже заинтригованный словами Феликса, опытный академик, интуитивно почувствовавший в бессвязном лепете Феликса какое-то здравое зерно, отрицательно покачал головой и принялся оповещать научный коллектив о срочном сборе.

Глава 7

Пока Эльзер занимался организацией большого научного совещания, а Феликс в глубокой задумчивости закусив губу, присел на край ближайшего стола, Мария, ловко крутанувшись в своём вращающемся кресле, встала и, достав из спецхрана для испытательной камеры легкий самоподгоняющися защитный комбинезон и весело усмехнувшись, кинула его Феликсу со словами:

– На, прикройся, Архимед Аполлонович!