Дотянуться до моря

В честь окончания института ребенку нужно было что-то подарить, есть такая нормальная совершенно традиция. Мне в 1983-м по аналогичному случаю за безумные 150 тогдашиних «рэ» купили джинсы «Super Rifle», и я был просто счастлив. Сейчас аналогичным «гифтом» никого не удивишь даже где-нибудь в Ербогачёне, и мы решили купить ребенку машину. Я выбрал авто — жутко популярный Хёндэ Солярис в топовой комплектации, с автоматической коробкой, кондиционером, на литых дисках — не «лакшери», конечно, но и далеко, я бы сказал, «не хрен собачий» ценой под полмиллиона (доллар тогда стоил меньше 30 «деревянных»). Кирилл взял деньги, поехал в салон, и через полдня вернулся на… Ford Focus GT оранжевого цвета, не новом, с приличным пробегом, на совершенно «лысой» резине, со стучащими стойками передних амортизаторов и подозрительно пахнущим горелым маслом сизом выхлопом из труб. Первым моим движением было лететь к автопродавцам, «впарившим» «лоху» рухлядь, но Кирилл удержал меня, заверив, что покупка была совершена им абсолютно взвешенно. На мои технические замечания, не сводя восхищенного взгляда с машины, счастливый обладатель раритета отвечал, что про замену стоек он знает, и на это ему сделали скидку аж в десять тысяч; что дым — следствие того, что прежний хозяин по ошибке залил 80-й бензин, а резина до зимы еще точно проходит. Ведь протектор, по сути, не нужен: знаю ли я, что на гонках Формулы-1 ездят на так называемых сликах, то есть покрышках без протектора? Совершенно офигевший от того, с какой густой перфорацией распределены в мозгу сына технические знания и, главное, насколько высока в нем уверенность в них, я спросил, как он посмел нарушить мое прямое указание? Кирилл набрал в грудь воздуха (в мозги — наглости), и выпалил, что его — молодого специалиста не возьмут ни в одно «приличное» место, как только узнают, что он ездит на Солярисе, а сказать это сразу прямо он не имел никакой возможности, потому что я не согласился бы, верно? «Ну, да, девки, опять же, давать «лоху на Солярисе» будут считать ниже своего переднего достоинства?» — задумчиво продолжил я аналогию, высматривая на лице сына точку, куда было бы оптимально, как когда-то, приложить родительскую длань. «А-дназначна, па!» — искренне радуясь моему неожиданному пониманию, заголосил Кирилл. Я почувствовал слабость в коленках и опустошенно оперся пятой точкой на горячее крыло Форда. Пропиленная чуть не до корда резина, не вынеся неожиданной нагрузки, с сочным шипом, похожим на открытие сразу дюжины бутылок «Пепси», отдала богу душу. Машина осела одним боком, ее улыбчивая фальшрешетка сразу словно тоже слегка перекосилась, как человеческая физиономия, «подрихтованная» флюсом. «Во, блин!» — озадаченно произнес ребенок, чеша коротко стриженный затылок. «Сын, ты дурак!» — простонал я, ощущая полную пустоту внутри, и закрыл глаза. Потом кое-как взял себя в руки, подробно объяснил дилетанту, что установка новых гоночных газовых «амиков» обойдется ему тысяч в сорок, новая резина 19-го радиуса — еще минимум во столько же, а замена маслосъемных колец, о необходимости чего с вероятностью в 99,9 процента говорит сизый дым — это в любом случае переборка двигателя с непредсказуемыми последствиями в ценовой области. С удовлетворением резюмировав напоследок с интонациями Луспекаева-Верещагина из «Белого солнца пустыни»: «А вот денег на это я тебе не дам!», я оставил незадачливого автовладельца наедине со своим разочарованием, и поплелся домой, сам себе напоминая в этот момент несчастного, маленького, уморительно-грустного Чарли Чаплина из «Огней большого города». Марины, к счастью, не было, и я, не раздеваясь, упал на постель и зарыдал, пряча всхлипы в подушку. Этот человек, мой биологический сын, меня не понимал, не любил и даже (на очень худой конец!) не боялся, и не было ни одного шанса на исправление этой ситуации. Он вырос в наглого, с плохим уровнем общей образованности, очень самоуверенного и не очень умного человека, с каким бы я, не будь он столь плотно связан со мной генетически, не стал бы нужду справлять на одном квадратном километре. Не помню точно, что я испытывал двадцать с лишним лет назад, впервые взяв на руки маленький пищащий комочек в белых простынях, но эти чувства отличались от того комплекса эмоций, которые я питал к этому человеку сейчас, как черный Инь от белого Яня.