Дотянуться до моря

— Да нет, вроде, — возразила Марина, пальцем по краю бокала выводя тихую песню песка в пустыне. — Как и везде, все по интересам. Они туда с друзьями едут, Яшей и Галей, две пары, почти семейный отдых. Я говорила с Кирюхой насчет наркотиков, он серьезно так сказал — нет, мол, мам, даже не переживая, у меня это перевернутая страница, перечитывать желания нет. В Казантип потому, что на Кипр или Мальту, где молодежная туса, нет денег. Причем все летят самолетом, а он едет поездом, потому что дешевле, экономит. Все будут его уже там встречать. Пусть отдохнет, он год работал, устал.

— Пусть отдохнет, — эхом согласился я. — Странно только что-то мне, что все самолетом, а он — поездом.

— Да все нормально, отец, не накручивай! — поморщилась Марина. — Обжегшись на молоке, на воздух дуешь, ей-богу! Везде тебе «мертвые с косами» мерещатся.

— Да какие там мертвые? — возразил я. — Я только за, чтобы у него было все нормально, чтобы никаких сюрпризов.

— Ну, вот и славно, — улыбнулась Марина, поднимая бокал с остатками вина. — Давай выпьем за то, чтобы у сынка нашего все было хорошо. И — никаких сюрпризов!

Звонко чокнулись, допили вино. Внезапно усталость сумасшедшего дня навалилась рюкзаком на плечи, заставила часто-часто моргать набрякшие веки, вырвалась из груди глубоким, сворачивающим челюсть зевком. «Все, я в душ и — спать», — пробормотал я, с закрытыми глазами вставая из-за стола. «Да, давай», — просто ответила Марина, убирая со стола. Я с наслаждением постоял под очень горячей водой, смывая с себя пот и дурную энергетику чужих злых эмоций. Потом голый, ежась в нахоложенных кондиционером плюс двадцати, поспешил в спальню, примериваясь с ходу юркнуть под толстое одеяло, и — спать, спать, спать. Но одеяла на постели не было, а вместо него посередине нашей широкой супружеской кровати лежала Марина, тоже голая, в позе: «Подывысь, коханый, що це такэ соблазн». Люстра потушена, горят два ночника на прикроватных тумбочках, и обращенный на меня взгляд Мариных карих глаз немного пьяный, соблазняющий и очень, очень решительный. Определенно не составить ей сейчас компанию в получении с меня супружеского долга не было никакой возможности. Тем более что задолжал я ей в этом смысле за последнее время о-очень много.

Марина и Ива были одногодками, во всем прочем будучи антиподами. Невысокая Марина была сложена классически-пропорционально — не длинные, но и не короткие ноги, типичная «гитарный» изгиб в очертаниях талии и бедра, узкие, уже таза плечи. Довольно маленькие, с крымское яблоко, груди, очень темные, морщинистые, как финики, соски. После того, как лет в сорок ее волосы начали быстро седеть, Марина начала краситься в черно-рыжую и, чтобы облегчить частую процедуру, здорово укоротила свои всегда роскошные локоны. В сочетании с крупнозубой улыбкой и чуть великоватым носом это сделало ее похожей на свою сверстницу Сандрин Боннэр с ее неординарной, но слишком уж интеллектуальной сексуальностью. Ибо когда восприятие женского sex appeal находится в ведении центров высшей мозговой деятельности, тогда возбуждение попадает в зависимость от слишком уж многих факторов, и наступает очень избирательно. И когда лет в сорок вслед за падением уровня соответствующих гормонов «ванька» перестал, как по молодости, делать «встань-ка!» на любую особу противоположного пола в очень широких рамках допустимых кондиций, в нашей с Мариной сексуальной жизни началось охлаждение. Ей же, молодой тридцатисемилетней женщине в самом соку, нужно было ничуть не меньше, чем во времена нашего знакомства, когда мы не вылезали из койки по многу часов. Дошло до того, что как-то раз, в разгар очередной «акции по принуждению мужа к сексу», изобразив всеми мимическими мышцами максимальную серьезность и сдобрив ее немалой дозой трагизма, я объяснил жене, что я, видимо, старею, и как раньше, уже не могу. Марина покраснела и пробормотала: «Я поняла. Прости». Стало полегче, но с тех пор тема «супружеских обязанностей» время от времени звенела между нами, как перетянутая струна. При том, что с Ивой, например, у меня все оставалось практически по-прежнему.