Дотянуться до жизни… Экзистенциальный анализ депрессии

6.4. Общий завершающий этап депрессий. Все три группы депрессий, связанные с переживанием, приходят к общему конечному этапу. «Дефицитная жизнь» ощущается слишком убогой по сравнению с тем, какой могла бы быть, если бы отношения с ней не были нарушены. С этой жизнью действительно не хочется вступать в отношения, она недостаточно ценна. Человек теперь все больше старается сохранить самого себя в «тепле ядра», замыкаясь в себе, перестав обращаться к «холодному миру». В этом заключается «депрессивный парадокс»: в своей субъективной реальности депрессивный человек посредством своего депрессивного поведения в большей степени хранит верность жизни, чем если бы он попытался пренебречь депрессией и пойти навстречу миру.

Аналогично обстоит дело с «депрессией, обусловленной отношениями». Человек в этом состоянии слишком травмирован, чтобы быть готовым к новому витку межличностных отношений. Бессмысленно ждать от него чувства «Нравится жить». Подобные ценности не принимаются, не углубляются – они бы сверх меры разбередили его боль. Или же человек чувствует себя слишком слабым для того, чтобы установить «отношения с жизнью», – сделать внутренний шаг и обрести возможность сказать: «Да, я хочу жить, мне нравится пускаться в эту жизнь с ее встречами и отношениями, радостью и горем, мне нравится все это чувствовать, нравится, когда она пульсирует во мне, нравится дать ей меня затронуть, расти с ней, созреть и умереть!»

Либо мир слишком беден в плане предложения ценностей, либо человек слишком обижен или слишком слаб. Как бы то ни было, депрессия возникает, когда человек получил подобную феноменологическую информацию и у него так мало внутренних средств, что он больше не хочет вступать в отношения с жизнью. «Да-жизни» не ощущается, не обнаруживается, и человек больше не может за него бороться. Преобладающий жизненный опыт – нарушенная «фундаментальная ценность» (см., например, Längle, 2003), которая делает невозможным честное и смелое вступление человека в отношения с жизнью.

Как убеждает наш опыт, нарушения фундаментальной ценности всегда отрицательно влияют на чувство витальности. Если не развиваются поддающиеся клинической диагностике депрессии, то, вероятно, неудержимо накапливаются «тени жизни», из-за которых она становится все труднее и которые приводят человека к мысли, что другому трудно его полюбить. В ситуациях таких «предклинических нарушений фундаментальной ценности» можно нередко наблюдать, как люди требуют полного внимания к себе со стороны других. В противном случае у них возникает необъяснимый гнев. В любви они всегда должны себя «обезопасить», ибо сами не могут по-настоящему любить. Как известно, истинная способность любить связана с хорошим чувствованием фундаментальной ценности. Лишь ясное «Да-жизни» делает нас способными к отношениям. Благодаря этим «экзистенциальным первичным отношениям» с силой жизни мы находим в любви силы на то, чтобы нести страдание. И наоборот, отношения, в которые мы вступаем за счет жизни, не могут быть по-настоящему долговременными.

Поэтому терапия депрессии в своей глубине связана с работой над фундаментальной ценностью. При этом полезно обращать внимание на контрперенос: «Нравится ли мне этот пациент? Могу ли я почувствовать ценность его жизни?» Ни одна терапия депрессии не может быть завершена, если не постигнута фундаментальная ценность и не построены фундаментальные отношения, поскольку утрата экзистенциальности именно в этой сфере столь болезненно ощущается в депрессии.

Для тех, кого депрессия затронула, она прежде всего – страдание, требующее лечения. И все же в завершение хочется задать себе вопрос: «Есть ли в депрессии хоть какой-нибудь смысл?»

7. Имеют ли депрессии смысл?

Нарушение фундаментальных отношений с жизнью имеет глубочайшее экзистенциальное значение, ибо с ним связана опасность для Бытия-здесь, – опасность, которая заключается в том, что останется не найденной ценность жизни, если человек будет и дальше держаться своего способа жить. Таким образом, депрессия есть предупреждение об опасности! Жизнь вне ощущения ее ценности стала бы еще большей утратой, если бы человек прожил ее, так и не почувствовав никакого дефицита.