Дотянуться до звёзд

– Ты знаешь, я не хотела начинать новые отношения. После разрыва с Марком мне ничего подобного не хотелось, но мне понравилось, как непринужденно ты себя вел, как запросто ввел меня в круг своих друзей. А потом ты стал показывать мне то, чего не показывал больше никому, твои потаенные мысли, твою поэзию. И боже мой, Коннор, те письма.

– Письма, – повторил он, и его пальцы, переплетенные с моими, напряглись.

– Я так старалась защититься, – продолжала я, – но твои слова прорвались через мои стены. Ты показал мне свою душу. Я не могла не влюбиться в тебя. С каждым новым письмом я влюблялась все больше и больше.

– Ты влюбилась в меня благодаря тем письмам?

– Все началось с того стихотворения, которое ты для меня написал. Потом ты так откровенно поговорил со мной по телефону, когда я была в Небраске. Тем вечером… Я увидела твою истинную суть, я ее почувствовала. Я ощутила настоящего тебя и почувствовала себя в безопасности. После Дня благодарения все так стремительно завертелось. Я даже начала думать, что мы потеряли друг друга, но потом стали приходить те письма. Читая их, я просто слабела. Все мои внутренние стены, которые я выстроила для самозащиты, разом рухнули. Ты вкладывал свою душу в конверты и отправлял мне. С каждым словом я все больше и больше становилась твоей.

– Моей, – повторил Коннор очень тихо.

Я погладила его по голове – его коротко подстриженные волосы оказались очень мягкими под моими пальцами.

– Ты красив, популярен и богат. Я знаю, ты боишься, что люди видят в тебе только это, но я не такая. Обещаю, даже если ты будешь бедным и все вокруг станут тебя ненавидеть, мое отношение к тебе не изменится. Я знаю твою душу, Коннор, и именно ее я люблю.

– Мою душу, – медленно произнес Коннор, пристально глядя мне в глаза. – Ты влюблена… в мою душу?

– Да, – ответила я. Это слово повисло в воздухе между нами, обнаженное и хрупкое. – Так и есть.

Долгое мгновение мы смотрели друг на друга, а потом Коннор отвел взгляд. Провел пятерней по волосам – по привычке пытался запустить пальцы в пряди, которые теперь были коротко острижены. Он нахмурился, уголки его рта опустились.

«Что-то не так».

Я смотрела на разделяющую нас простыню, чувствуя, как в животе завязываются тугие узлы.

– Что такое?

– Ничего, – сказал Коннор, по-прежнему не глядя на меня. – Просто… – Он резко качнул головой, и тень его красивой улыбки снова показалась на лице. – Ничего. Все прекрасно.

– Прекрасно?

– Нет, боже мой, нет. Все более чем прекрасно. – Он обнял меня и прижал к груди. – Я просто… слишком много всего. Тренировочный лагерь был настоящим адом, и мы уезжаем менее чем через неделю. А теперь еще это… Нужно все это осмыслить.

Я замерла.

– Я не хотела еще больше усложнить тебе жизнь.

– Нет-нет, ты не усложняешь мне жизнь. Нет.

– Мне показалось, ты почувствовал…

– Все хорошо, – заверил он меня и снова обнял.

Я ждала, что он снова заговорит, но Коннор напряженно молчал. Я повернула голову и заглянула в его глаза – лицо Коннора было мрачно, от улыбки не осталось и следа.

– Коннор, что случилось?

– Малышка, я просто устал. Уже несколько месяцев не могу толком выспаться и не знаю, что сказать, чтобы…

– Да?

– Не знаю, что ты сейчас хочешь услышать.

– Я хочу услышать тебя, – сказала я. – Хочу услышать все, что ты захочешь мне сказать.

Коннор кивнул.

– Дай мне немного поспать. Если я посплю, мне станет лучше. Обещаю.

– Хорошо, – медленно проговорила я, укладываясь рядом с ним. – Конечно. Ты, наверное, совершенно обессилен.

Через несколько минут он заснул. Я лежала рядом, пытаясь успокоить смятенное сердце, пытаясь не думать о том, что, возможно, совершила ужасную ошибку. Грудь Коннора под моей щекой мерно поднималась и опускалась.

«Он просто устал, только и всего».

Наконец я задремала и проснулась на рассвете, когда Коннор тихонько высвободился из-под меня и встал. Полуприкрыв веки, я наблюдала, как он одевается.

Я лежала неподвижно, едва осмеливаясь дышать.

«Что происходит?»

Мне нужно было с ним поговорить, сесть, включить свет и спросить напрямик, в чем дело, но я слишком боялась услышать ответ. Слишком боялась, что снова разобьюсь об острые камни под обрывом.

Коннор наклонился, мягко поцеловал меня в лоб и ушел.

Глава двадцать восьмая

Уэстон

Я встал перед стартовой чертой вместе с другими бегунами. Красно-коричневая беговая дорожка уходила вдаль, отделенная от соседних дорожек идеально белыми линиями. Издевательски усмехнувшись, я посмотрел на своих соперников, уже готовый отпустить какое-то язвительное замечание.