Дотла (СИ)

- Знаешь, — говорит Ньют. — Пусть наши пятнадцать не кончаются никогда.

***

- Боишься?

- Боюсь.

Юноша едва дергается, чуть приподнимается, но женские руки обхватывают его шею.

- Может, не стоит тогда?

- Нет.

Соня качает головой, смотрит в до боли родные глаза.

- Нас забирают куда-то, — шепчет она, лежа растрепанной и обнаженной на мятых простынях, — организация, которая ищет лекарство. Мне почему-то кажется, что мы можем не вернуться.

- Соня… — он сжимает ее руками, чувствует остроту ее левой лопатки раскрытой ладонью.

- Поэтому я хочу. Здесь, прямо сейчас, с тобой.

Ее губы дрожат, когда он целует ее. Соль. Слезы. И тихий вскрик. И его теплое дыхание на ее шее.

- Не двигайся.

- Хорошо.

И пальцем ведет по ее лицу, подбородку, шее. Детство кончается с ее едва слышным «давай», с подписью на тех бумагах. Ньют знает.

Соня из настоящего всхлипывает. У нее щеки мокрые, горло саднит, дерет сдерживаемыми рыданиями. Вот так вот. Они дурачились, дружили, вместе проводили время, думали, что весь мир у их ног, даже расставались с надеждой.

Мы любили.

Соня знает, что мир алогичен, что перевернут в самом центре. Она не хочет так жить. И вся белеет, когда узнает, что Ньют, Минхо и Томас отказались возвращать себе память. Соня морщится как от удара, ощущает себя преданной. Она знает, что это их свободный выбор. Выбор Ньюта. Но ей почему-то так горько от осознания того, что Ньют не помнит то, что помнит она. Она хочет, чтобы он знал, хочет подарить это знание, поделиться, рассказать. И Соня принимает решение. Но ее решение встречает массу препятствий. И у нее почти опускаются руки.

Они сбегают из ПОРОКа под руководством Терезы, не находя ни Ньюта, ни Минхо, ни Томаса. Харриет сохраняет видимое спокойствие, но Соня знает, что та страшно волнуется. Девушка не ведает всей природы отношений Терезы и Томаса, но видит, как Тереза заламывает пальцы, щелкает суставами. Нервничает. Они все такие. В одинаковом положении. Так проходят дни, почти недели. Время сгорает жестоко и беспощадно. Соня думает о Ньюте. Вместе с временем сгорает и он. Она смотрит на циклопические стены Денвера, и они напоминают ей Лабиринт. Город огромный, цивилизованный. Соне это не важно: ни город, ни большой мир, уже слишком изгаженный заразой. Она все Ньюта вспоминает. А потом узнает, что больных увозят в одно место. Хряскосанаторий. Слэнгово, зато правдиво.

— Слушай, как думаешь, он может быть там? Уже там?

Харриет поворачивает голову, когда Соня садится рядом. Нога девушки отбивает один ей ведомый такт.

— Хочешь туда идти?

— Да, — кивает Соня. — Хочу проверить. Он должен быть еще жив, — и поворачивает голову, смотрит на озабоченное лицо подруги. — Харриет, я его люблю. Понимаешь? По-настоящему. Я хочу рассказать о прошлом, хочу увидеть его в последний раз, может, остаться до самой смерти.

— Это невозможно, — подруга категорично качает головой.

— Но…

— Соня! — Харриет вдруг вскакивает, хватает девушку за плечи. — Он сойдет с ума. Понимаешь? Он захочет тебя убить, он действительно всадит тебе пулю или нож в тело, потому что не будет понимать, кто ты такая. Вспышка выест его мозг. Он забудет тебя. Если уже не забыл.

Соне хочется ударить Харриет по рукам, но она лишь сбрасывает знакомые ладони со своих плеч.

— А если бы это был Минхо, а? Что тогда? — и так зло, на саму себя не похоже.

— Тогда бы я его оставила.

— Ты и так его оставила! — вдруг взрывается девушка. — Ты даже не знаешь, где он!

Харриет молчит. Она понимает, что Соне больно. Лишь кривится. Да, она не знает, где Минхо. Она может лишь верить, надеяться, почти молиться, чтобы все с ним было хорошо. Иного ей не остается. Харриет не удивляется, когда на следующий день Соня бесследно исчезает. Дура, конечно. Мулатка лишь судорожно втягивает воздух носом. Ей страшно за Соню. Соня ведь умная, но иногда такая наивная. Денвер кишит хрясками. Харриет замечает, Харриет чувствует. Тут маргинальное общество. А девочка еще в хряскосанаторий идет. В клоаку ада и разложения. Неужели она действительно думает, что найдет там парня? Харриет закрывает глаза и почему-то в сознании встает образ Минхо. И девушка ощущает огромное облегчение от того, что они оба иммунны. Жестоко по отношению к Соне, так правдиво для нее.

Соня умудряется попасть в санаторий для хрясков, как официально зовется это место, на одном из аэростатов, возящих туда зараженных. Она прячется в складском помещении среди коробок и ящиков. Маленькая, юркая, невысокая — ее не замечают. Собственная худоба и хрупкая конституция играют девушке на руку. Проникнуть на огороженную территорию санатория тоже оказывается просто. И Соня понимает — это место плохо охраняют, хоть и стены здесь высокие. Она сразу понимает, что охраны, состоящей из иммунов, тут мало, и она практически не имеет никакого веса. Лишь следит, чтобы зараженные не выбирались за периметр.

К тому, что Соня там видит, девушка оказывается не готова.