Дотла (СИ)

— Вы хряски? — она сипит, измученная и безумно уставшая от всего этого мира, от окружающей дикости.

Он смеется. И это не кажется Соне зловещим.

— Мы тут все хряски. Просто сохраняем еще разум, а не занимаемся каннибализмом, как эти. Но только не думай, что мы хорошие. Мы скоро будем такими, как они. — Он выпрямляется, когда его кто-то окликает, называя Мэттом. — Идем, идем, бабла у них тут все равно нет.

— Зачем вам деньги? — Соня сама себе поражается, язык прикусить не может.

— Молчи, девка. Живи, — смеется Мэтт. — Ты нам даром не сдалась. — И оборачивается, но Соня вдруг слышит голос. — Че ты на нее так пялишься? Красивых баб что ли никогда не видел? Или хочешь ее себе? — Мэтт снова хохочет. И смех у него раскатистый, басовитый. — Так забирай.

Соня чувствует, как ее хватают за руку, резко выпрямляют, заставляя встать на ноги. Мир девушки шатается, и она впервые осознает, насколько ослабла, просидев в этом подвале два слишком долгих днях.

— Прости, крошка, но тебя хочет кое-кто их моих товарищей. Он у нас мальчик хороший, не обидит.

Соне кажется странным, что Мэтт не вызывает у нее даже неприязни, не то, что страха. Ей почему-то думалось, что все здесь безумны. Оттачивают свое безумие, каждую его грань. Соня знает, что преступивших Черту или где-то рядом с ней здесь очень много. Но ведь, оказывается, есть и такие, в чей мозг Вспышка въелась и еще не успела разъесть. Почти нормальные.

Мэтт швыряет ее на пару метров прямо кому-то в объятия. У Сони заплетаются ноги, она падает, сдирая себе колени и ладони. Чужая, незнакомая рука с длинными, узловатыми пальцами тянет ее наверх, помогает ей встать. Бережнее и аккуратнее, чем это делал Мэтт.

— Выдвигаемся! — где-то на заднем плане орет вожак.

У Сони гудит голова, коса из светлых волос растрепалась. Она чувствует холод пистолета, зажатого в руке юноши перед ней. Дуло касается ее поясницы, и девушка вздрагивает. Чужая рука лишь плотнее перехватывает ее, а потом пистолет исчезает. Видимо, сунул его за пояс. Соня боится пошевелиться, незнакомец молчит, но девушка чувствует, как он напряжен. Она едва хмурится и все же осторожно задирает голову, да чуть ли не делает шаг назад тут же. От удивления. На нее смотрят знакомые, почти лишенные безумия глаза. Она видит растрепанные волосы цвета соломы, и все такие же сухопарые руки.

— Ньют…

========== Фаза IV ==========

Ньют не хочет с ней говорить. Это — первое, что понимает Соня с тех самых пор, как ощущает знакомую ладонь на своем запястье. Юноша старательно делает вид, что ее нет. Девушка же наблюдает за ним. За тем, кем он стал, в кого вот-вот превратится. Хряскосанаторий — клоака ужасов, самых страшных ночных кошмаров. Здесь выеденные лица, отрезанные носы, рты, набитые гнилыми зубами, пустые глазницы с сукровицей, выдранные ногти с мясом и такая вонь разлагающихся тел. У Сони глаза слезятся, и всю носоглотку забивает отвратительный, пугающий запах. И вот теперь, когда она находит Ньюта, когда видит его каждый день, девушка в полной мере осознает, куда попадает, частью какого мира обрекает быть себя на время. Ей страшно, не по себе, мурашки по коже ползут. Соня лишь моргает. Часто-часто. А мошкара кружится в воздухе, мухи на плоть садятся. Девушка отгоняет их руками, трясет головой, и грязные спутанные волосы цепляются за ресницы. Соня убирает пряди и снова смотрит на Ньюта.

Юноша меняется.

Он и так всегда был худощавым, долговязым и несколько нескладным, пусть и с крепкими руками и твердыми мышцами. Сейчас кожа обтягивает кости. Худые запястья, жилы по предплечью, узлы в пальцах, ребра, накрытые плотью, словно одеждой. И соломенные волосы. Но глаза у него все еще горят. Ярко так, искрят, светят. Безумие. Соня знает, что именно оно там. У Ньюта в руках пистолет и складной нож. Оружие из рук он не выпускает. Соня рассматривает его постоянно. Она не стесняется, не прячет глаза, наоборот, пожирает мальчишескую фигуру всем взглядом. И видит, осознает, как он сгорает. Как редеют его волосы на голове, как пробивается плешь, как кожа покрывается несмывающейся грязью, как кровью наливаются его глаза. Он — уже хряск, но еще не перешел Черту. Еще осознает, кто он такой, помнит свое имя, понимает, где находится, знает, что его ждет. И, конечно, узнает ее.