Доверенность на любовь

— У тебя нет подруг, которых я не знаю.

— Есть-есть, — засмеялась Оксана сатанинским смехом, — и мне даже кое-что рассказали о твоих похождениях в Польше.

— Да почему ты веришь. Оксана, ей, а не мне? — Виктор уже разозлился не на шутку.

— Потому что я знаю тебя, и ты никогда мне не скажешь правду сам.

— Что? Что тебе рассказали? — по глазам Виктора Оксана поняла, что тот боится, и она в самом деле могла узнать много интересного о его командировке.

— С тобой это уже не первый раз, — напомнила Лозинская.

— Ну да, было однажды… ты же сама знаешь. Еще до того, как мы с тобой поженились. Но я же любил тебя.

— Любил? — переспросила Оксана.

— Я люблю тебя и сейчас. Но тогда я хотел проститься со своей холостой жизнью, и та женщина ничего для меня не значила.

— Да, может быть, — усмехнулась Оксана. — А Элла? Ты, между прочим, во сне называл ее имя, — соврала она.

Женщина забежала в спальню и схватила чемодан Виктора.

— Ты можешь хотя бы распаковать чемодан?!

— Раньше это ты иногда за меня делала.

— А теперь я боюсь туда заглядывать. Я боюсь открыть крышку и увидеть случайно туда попавшее женское белье! — закричала Оксана и, расстегнув чемодан, высыпала все его содержимое на кровать.

Ничего предосудительного внутри не оказалось.

— Да успокойся ты! — закричал на нее Виктор схватил за руки и прижал к стене. — Ты можешь немного помолчать?

Оксана кивнула.

— Говори, я тебя слушаю. Если только тебе есть что сказать в свое оправдание.

— Прежде всего, хочу, чтобы ты успокоилась и подумала, а не обвиняла меня во всех смертных грехах.

Оксана кивнула.

— Мы можем поговорить с тобой спокойно?

— Конечно, — отвечала женщина, хоть и чувствовала, что готова вот-вот сорваться на крик.

Виктор какое-то время гладил ее руку, затем попытался обнять.

— Не нужно, — попросила Оксана, — ты хотел говорить. Я слушаю.

— Да ничего не было, Оксана. Нас просто хотят поссорить.

Женщина уже готова была сказать, что все придумала про свою мифическую подружку, про ее рассказ о Викторе, но вдруг словно черт толкнул ее под руку.

— А как же фотографии? — спросила она.

И тут страх, до того неприкрытый, что не мог остаться незамеченным, промелькнул во взгляде Виктора. Он судорожно дернулся.

— Какие фотографии?

— Ты лучше меня знаешь, Виктор, — продолжала свою игру Оксана.

— Не понимаю, о чем ты?

— Ну как же, фотографии есть. Может, мне их тебе показать?

Конечно же, Оксане не стоило так настойчиво подталкивать своего мужа сознаться в измене. В конце концов, чего только не случается в жизни?! Но она уже вошла в свою роль и готова была его изобличать сколько угодно. К тому же, тут не нужно было ссылаться на саму себя, было достаточно и упоминания о мифической подруге, посвященной во все тайны его жизни.

— Ну хорошо, — успокоительно проговорил Виктор Лозинский.

— Ничего хорошего, — отвечала Оксана, готовая вот-вот расплакаться.

— Давай, давай посмотрим твои фотографии. Что там может быть? — голос мужчины задрожал.

— Сейчас посмотрим… — проговорила Оксана.

Она пошла в гостиную и схватила с полки шкафа сумочку.

— Сейчас, сейчас я тебе покажу!

Из ее трясущихся рук начали падать на пол маникюрный набор, пустая пачка сигарет, за ней связка ключей.

Виктор бросился их поднимать.

— Ну что же, давай, давай свои фотографии!

Оксана поняла, что еще мгновение — и она сдастся. Тогда она выкрикнула:

— Да я не могла на них смотреть! Я их сожгла! Эту мерзость… Вас там была целая куча и ты вместе с этой Эллой! Одна фамилия чего стоит — Петракова. Если бы ты это проделывал с ней еще наедине, я бы поняла, но при всех!? Она сидела в одном белье, а ты…

Виктор отвел взгляд и тяжело вздохнул.

— Да у нас там была целая куча народу. Они ввалились в номер и притащили с собой море выпивки. Что ты приказала бы мне делать, если от них зависел успех сделки?

— Ах, так?! — злобно выдохнула Оксана. — Ты говоришь, у нас в комнате? Я только и слышу — «у нас», «с нами», «у нас была целая куча народа», «у нас в комнате»… Почему-то обо мне ты никогда не говоришь так. Ты всегда стараешься отделиться от меня и говоришь «я», «она». А тут о каком-то референте только «мы».

Виктор понял, что сморозил глупость, но остановиться уже не мог. Он с ужасом в глазах смотрел на то, как Оксана одну за другой бросает в чемодан свои вещи.

— Но Оксана, пойми, это все касалось дела. Я никогда бы себе не позволил ничего, если бы не знал, что это пойдет на пользу работе.

— Ах, да, так значит, разврат идет на пользу работе? А дома у тебя даже не хватает времени, чтобы сказать мне пару ласковых слов.

— Оксана, фотография — это одно, но если бы ты слышала о чем мы говорили, ты бы поняла — это сугубо деловой разговор. А то, что Элла напилась и выделывала всякие глупости — тут не моя вина. В конце концов, когда она трезвая, то не позволяет себе ничего дурного.

— Ах, так мне еще нужна была и магнитофонная запись вашего разговора? Да на кой черт она мне сдалась? И так по вашим рожам не трудно было догадаться, что говорили вы не о деле.

Оксана бросила в чемодан несколько пакетов с бельем и косметикой.

— Погоди, не горячись, — еще пытался образумить свою жену Виктор Лозинский.