Доверено флоту

Ночью, когда наступило некоторое затишье, бойцы готовились к отражению новых атак, чистили пулемет, набивали ленты. А затем вновь дрались весь день, истребляя наседавших гитлеровцев и пулеметными очередями, и гранатами. В ночь на 20 декабря пришли на подмогу, сумев добраться до дзота, три моряка-коммуниста, и один из них — Михаил Потапенко вступил в командование огневой точкой. Были доставлены ручные пулеметы, пополнен боезапас.

На третий день боев за высоту противник, не сокрушив дзот артиллерией и минометами, вызвал для его подавления самолеты, сбросившие до десятка бомб. Только теперь маленькое укрепление, едва возвышавшееся над землей, было наполовину разрушено. Однако все, кто оставался в живых в боевом расчете, продолжали сражаться. Потапенко, уже тяжело раненный, приказал краснофлотцу Григорию Доле, тоже раненному, ползти к командному пункту подразделения — доложить обстановку и просить помощи.

От Доли, которому посчастливилось добраться до КП, и от другого краснофлотца — Ивана Еремко, который, будучи тяжело ранен и израсходовав все патроны и гранаты, отполз в кустарник, где его потом нашли санитары, и стало известно, как сражался трое суток окруженный дзот № 11, сдерживая продвижение врага и нанося ему огромный урон.

Когда наши части отбросили гитлеровцев назад, в разрушенном дзоте, в противогазной сумке, была найдена записка последнего бойца расчета — пулеметчика Алексея Калюжного. Его предсмертные слова прочел, услышал весь флот: «Родина моя! Земля русская! Я, сын Ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце, истреблял врагов, пока в груди моей билось сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы! Держитесь крепче, уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал. Калюжный».

На месте дзота № 11 поставлен после войны памятник. Он напоминает о героической самоотверженности не только бойцов этой огневой точки. Железную стойкость проявили и бойцы стоявших неподалеку дзота № 12, дзота № 13 и других. Их расчеты, укомплектованные такими же краснофлотцами первого года службы из электромеханической школы, тоже сражались до последнего вздоха.

Выстоять в декабре, несомненно, помогло и то, что войска СОР действовали в обороне весьма активно. Контратаки батальоном и более крупными силами предпринимались за шестнадцать дней свыше сорока раз. Имей мы достаточно резервов, контратак было бы еще больше.

Но противник ощутил боевую активность севастопольцев не только на переднем крае обороны. Были у нас люди, совершавшие в это время вылазки во вражеские тылы. И о них нужно хотя бы кратко рассказать.

Когда начинались бои за Севастополь, был сформирован небольшой отряд для действий на захваченной гитлеровцами территории. Имелось в виду, что он будет наряду с добыванием необходимых нам сведений о противнике наносить фашистам удары там, где они меньше всего этого ожидают. Словом, создавалось подразделение, предназначенное переходить фронт, высаживаться на побережье с моря или сбрасываться на парашютах. Бойцов для него — 56 коммунистов и комсомольцев — подобрали среди отличившихся морских пехотинцев и из корабельных добровольцев, рвавшихся в морпехоту. Командиром отряда был назначен капитан В. В. Топчиев, военкомом — батальонный комиссар У. А. Латышев. Отряд разместили в пустовавшем уединенном доме отдыха Морзавода.

После месяца упорных тренировок и первых вылазок за линию фронта (разведчики достигали Бахчисарая, где существенно уточнили имевшиеся данные о резервах противника, добрались до маяка на мысе Сарыч) был еще в начале декабря проведен ночной рейд в захваченную фашистами Евпаторию. Высадившись там с катеров без единого выстрела, две группы отряда преподнесли оккупантам немало сюрпризов. В полицейском управлении они изъяли архив, освободили заключенных, а затем подожгли здание. Среди гитлеровцев, попавших под пули разведчиков на ночных улицах, оказался, как потом выяснилось, помощник начальника евпаторийского гарнизона. Отходя, моряки забросали бутылками с горючей смесью несколько моторных шхун и портовую пристань. Отряд вернулся в Севастополь с пленными и трофеями, не потеряв ни одного бойца, не имея даже раненых. Не часто дела такого рода заканчивались так счастливо, как в тот раз!

Представить, какой переполох возник у немцев, можно было уже по тому, что об этих событиях сообщало даже берлинское радио. Понятно, мы не могли тогда раскрывать, кто именно все это сделал. Но рассказать севастопольцам, как досталось оккупантам в соседнем городе, все же следовало. В появившейся некоторое время спустя во флотской газете статье Ф. С. Октябрьского об этом было написано так: «…Группа партизан ворвалась в Евпаторию… Орудовали всю ночь, были, по существу, хозяевами города и под утро скрылись, уведя еще группу пленных»[30].

Через два дня после смелого рейда отличившимся его участникам были вручены боевые награды.