Доверено флоту

За три дня до того нам сообщили из Генерального штаба о передаче Севастопольскому оборонительному району 138-й отдельной стрелковой бригады под командованием майора П. П. Зелинского (военкомом бригады был старший батальонный комиссар Зайченко). Доставить в Севастополь такое подкрепление быстро и с максимальной надежностью можно было только на крупном боевом корабле. Военный совет решил использовать для переброски бригады крейсер, а руководство его прорывом возложить, как и при перевозке 9-й бригады морпехоты, на контр-адмирала Н. Е. Басистого.

Приняв на борт 3300 бойцов, 28 орудий и другое вооружение, а также 800 тонн боеприпасов, крейсер и сопровождавший его эсминец шли из Новороссийска кружным маршрутом. Но неприятельская авиация их все же обнаружила, и как раз тогда, когда крейсер и эсминец нагнали транспорт «Грузия», шедший в Севастополь с боеприпасами в охранении малых кораблей. Общими силами был отбит комбинированный налет фашистских бомбардировщиков и торпедоносцев.

Высадка прибывшей бригады, выгрузка боеприпасов и оружия (в числе прочего были доставлены 1000 автоматов и 162 противотанковых ружья) производились стремительно — требовалось предельно сократить стоянку кораблей в Севастополе. Но, разгружаясь у Угольной пристани, крейсер, как делалось всегда, вел огонь по разведанным для него целям. Партизанская разведка сообщила потом, что на станции Бахчисарай под залпы дальнобойных корабельных орудий попал немецкий эшелон со снарядами.

Приняв полторы тысячи раненых, сотни эвакуируемых женщин и детей, «Молотов» и «Бдительный» еще затемно покинули бухту. С выходных фарватеров они дали последние залпы по вражеским позициям. Радисты передали на корабли благодарность Военного совета всему личному составу за отличное выполнение боевого задания.

А на подходе была «Грузия», с трудом преодолевавшая последние перед Севастополем мили. Совсем недалеко, у мыса Айя, транспорт подвергся необычно раннему налету бомбардировщиков, и хотя огонь кораблей охранения уберег судно от прямых попаданий, близкие разрывы бомб нанесли ему серьезные повреждения. «Грузия» вошла в бухту, буксируемая тральщиками, сильно осев на корму. Командир транспорта капитан-лейтенант М. И. Фокин готовился начать швартовку…

Повреждения помешали «Грузии» прийти затемно. Было уже 4 часа 55 минут утра. В этот момент к бухтам прорвалась первая после ночной паузы группа немецких самолетов. Зенитчики открыли огонь, один «юнкерс», еще не сбросивший бомб, у нас на глазах взорвался и развалился на куски. Но другие атаковали «Грузию», и две бомбы попали в транспорт. После этого он продержался на воде лишь несколько минут. Большая часть находившихся на борту людей спаслась вплавь.

А боеприпасы, которые везла «Грузия», все-таки дошли до севастопольских батарей. В течение шести дней в бухте, где падали и снаряды, и бомбы, группа водолазов под руководством инженер-капитана 3 ранга В. И. Шашукова и мичмана Я. Е. Болтова производила разгрузку транспорта под водой. Это была поистине героическая работа, однако тогда она воспринималась как нечто совершенно естественное. Ведь снаряды нам были нужны позарез.

Возрастающие трудности с боеприпасами заставили Военный совет принять рискованное решение о новом прорыве в Севастополь крейсера «Молотов». Мы сознавали, что в прошлый раз он пришел и ушел так благополучно, по существу избежав вражеских ударов, в какой-то мере благодаря счастливым случайностям. Но только крейсер мог доставить сразу несколько сот тонн снарядов, одновременно взяв на борт также и остававшиеся еще на Кавказе подразделения 138-й бригады.

И снова боевая удача сопутствовала командиру крейсера капитану 1 ранга М. Ф. Романову и его экипажу. Крейсер пришел в ночь на 16 июня в сопровождении эсминца «Безупречный». Разгрузка кораблей и высадка бойцов были закончены в один час. Еще около часа заняла погрузка раненых. Все это время корабли вели огонь по разведанным скоплениям немецких войск. Они ушли и вернулись в Новороссийск невредимыми. Это был последний прорыв в Севастополь крейсера до конца обороны. А из транспортов после гибели «Грузии» еще дважды прорывался к нам «Белосток».

Все это время шли тяжелые, кровопролитные бои на Северной стороне. Осложнялось положение и на правом крыле фронта обороны — враг усиливал натиск в первом и во втором секторах, пытаясь вклиниться также и там.

Возникла необходимость обсудить обстановку и тактику наших действий с командирами и комиссарами соединений, собрать которых на ФКП или на КП Приморской армии стало невозможно. Решили устроить встречу ночью в госпитале, развернутом в Инкерманских штольнях, вблизи центрального участка фронта. Вместе с командармом Приморской Иваном Ефимовичем Петровым поехал туда я.

Путь лежал через Корабельную сторону, дальше — по Лабораторному шоссе. Даже в темноте бросалось в глаза, как изменилось все вокруг — всюду руины, груды камня, следы пожаров, множество воронок. И чем ближе передний край, тем сильнее приторный трупный запах: не всех убитых успевали убрать за ночь, а стояла июньская жара…