Доверие

— Да, ты был там, — ответил Ульшпергер. — А меня, сколько я ни просил, не отпустили.

Они приехали в Коссин очень рано, под моросящим дождем. Ульшпергер отпер дверь своего кабинета.

Хоть Штрукс и одобрил меры директора и секретаря, но попытался охладить их пыл. Он считал, что беспартийные или члены других партий охотнее всего получают разъяснения у своих единомышленников. Кое-кто, Янауш к примеру, заходит к мастеру Цибулке домой или на садовый участок, так же как Вебер, бригадир ремонтников из трубопрокатного. Штрукс предложил даже выбрать доверенными мастера Цибулку и бригадира Вебера.

Когда после этого разговора (уже успело пройти несколько минут, потом четверть часа, полчаса, и день был уже в разгаре) они собрали доверенных, те только удивились. Ничего подозрительного или тревожного никто не сообщил. Мастер Цибулка сказал, что у печей все и так в полном порядке. Были у них раздоры, о чем всем известно, скандалил кое-кто из упрямых литейщиков, но и те за последнее время утихомирились.

Другие доверенные доложили примерно то же. Рихард ждал даже, не скажет ли Штрукс, как и Мальцан: ну и чушь все это.

Бригадир Вебер, которого тоже позвали, не пришел, он был в городе, подыскивал замену Шульцу, получившему травму. Вместо него пришел Бреганц, человек чудаковатый, оторвавшийся от коллектива и тем не менее, а может именно потому, бывавший на всех партийных и профсоюзных собраниях. Внешне он держался так же спокойно, как Вебер, но спокойствие Вебера было успокоительным, оно сдерживало неспокойных и чересчур уж бойко мыслящих, а Бреганц своим тупым спокойствием только злил их.

Меллендорф, которого прислал к Штруксу Гербер, сообщил: у них парней с норовом хоть пруд пруди. А где их нет? Но он и представить себе не может, чтобы они вдруг подняли шум. Гербер-то ведь зубастый.

Совещание проводили, как было условлено, в кабинете Штрукса. Рихард прислушивался, оценивал ответы, но не вмешивался. А потом еще раз зашел к Ульшпергеру поделиться впечатлениями.

Оба с минуту помолчали.

— Так что же? — спросил Ульшпергер.

— Все остается, как мы договорились, — ответил Рихард. — Я сейчас же иду в цехи.

И подумал: Ульшпергер только с виду спокоен. Волнуется не меньше меня.

И хотя долгое время Рихард остро воспринимал все, что отличало его от Ульшпергера, сейчас он внезапно ощутил тесную близость с ним. Точно сквозь многие трудные годы шли они навстречу друг другу, чтобы сойтись именно здесь, именно в этот час.

2

В обычное время Вебер был спокойным, рассудительным, надежным человеком, без лишних слов добросовестно выполнявшим свою работу. Как бригадир, он умел держать людей в руках; каждый член бригады знал: не перечь Веберу — в накладе не останешься. Поэтому Томас и счел его самым подходящим жильцом для рассудительных, спокойных Эндерсов.

Томасу, правда, не по душе было, что Вебер спит в его комнате, в кровати Роберта, как он все еще продолжал думать, не по душе ему была и манера Вебера разговаривать с ним. Но голова его была так забита своими неприятностями, что ему было не до того, с кем водит дружбу Вебер. Он даже не замечал, что тот частенько останавливается с Янаушем, с Улихом, с Хейнером и Бернгардом.

Вебер знал себе цену и гордился, что слывет надежным, даже незаменимым и у тех, кто давал ему указания, и у тех, кому он сам обязан был их давать. Однако требования последнего времени подрывали его репутацию, он злился на решения дирекции, поколебавшие уверенность его людей: у Вебера в накладе не останешься. Он вдруг очутился в положении, при котором — так ему по крайней мере казалось — перестал быть одинаково надежным для низов и для верхов. Он держал сторону своей бригады, издевался над теми, кто навязывал ему непосильные, по мнению его бригады, задания, которые и сам он считал непосильными.

Как-то само собой вышло, что Вебер, спокойный и рассудительный в обычное время, в тревожные дни сумел подчинить себе целую группу людей. Они следовали его советам. Но он и теперь ничего из себя не строил. Только давал понять, что нередко наведывается к отцу. Отец Вебера, крепкий и хитрый старик, то и дело встречался с товарищами по партии.

Отцу Вебера, социал-демократу, с помощью разных уловок — справки о болезни, переезд с квартиры на квартиру — удалось уберечь сына от гитлерюгенда. От войны ему уберечь сына не удалось.

По воскресеньям кто-нибудь с цементного завода — там работала жена Вебера — подвозил Вебера на машине в Западный Берлин. Обратно он приезжал с разными советами и указаниями, а в последнее время и прямыми распоряжениями. Он понимал, чего ждут от них товарищи по партии в Западном Берлине, в Западной Германии, на Западе вообще. А Запад ведь ширь нескончаемая, и раз земля кругла, что каждому известно еще со школьной скамьи, то, значит, когда-нибудь где-нибудь он должен слиться с Востоком — потому, к примеру, японцы и попали в Пирл-Харбор.