Доверие

Складывая в портфель свои бумаги и бумаги Грейбиша, Ридль снова коснулся рукой маленького свертка из Кронбаха. Грейбиш же подумал, что это от их разговора на его лице появилось отчужденное, неприступное выражение.

После совещания Ридль послал шофера Витта взять у его сестры пирог, который она испекла для матери. Вечером они прямо поедут в Коссин. Через два часа он ждет Витта у ресторанчика на большой площади, наискосок от главных ворот бентгеймовского завода.

Он нерешительно бродил по торговым улицам; ему хотелось привезти матери теплую шаль или зимние перчатки, а еще лучше — шерсть для вязания. Намерения скромные, а предложение было столь разнообразным, так огромен был выбор, что сбитому с толку Ридлю почудилось: все сыновья и все матери, все невесты и все дети, родившиеся или ожидаемые, могли бы быть одеты и согреты тем, что имелось в этих магазинах. Там у нас, думал Ридль, не хватает машин, чтобы сделать все необходимейшее человеку. Что касается меня, мне ничего не нужно. Ни к чему особенному я не стремлюсь. Плохо, конечно. Даже очень плохо. Оттого я и не понимаю, почему люди вокруг меня так негодуют, если нет того, что им нужно.

Серьезно и сосредоточенно рассматривал он одну витрину за другой, словно мог прочитать по ним, какого рода счастье и для какого рода людей зависело от приобретения той или иной вещи… В это время стал накрапывать дождь. Через десять минут он уже лил как из ведра, и люди попрятались в подъезды и подворотни. Ридль решил немедленно идти в ресторанчик, где назначил свидание Витту.

2

Большая площадь перед бентгеймовскими главными воротами была почти пуста. В лужах отражалось серое небо. Сразу стало сумрачно и знобко. В ресторанчике большинство столов тоже пустовало. Ридль, не чувствуя голода, заказал обед и стал пить, не чувствуя жажды.

В дождливом сумраке зажглись фонари, в ту самую минуту, что и вчера. Заблестели лужи. И тут же из главных ворот хлынул людской поток; он непрерывно нарастал, так как толпы вливались в него из боковых улочек.

Теперь в ресторанчике было уже полным-полно. Толчея не раздражала Ридля. Он любил одиноко сидеть среди множества чужих людей. Никто к нему не подсаживался. Напротив, пустые стулья, стоявшие у его столика, передвигали к другим, соседним; от инженера Ридля словно бы веяло духом негостеприимства.

Вдруг кто-то решительно и бесцеремонно придвинул стул к его столику, рассмеялся прямо ему в лицо и проговорил:

— Как чувствуете себя, господин инженер, у нас здесь, на «Диком Западе»?

Ридль продолжал сидеть не шевелясь и смотрел на подошедшего. Лицо его показалось Ридлю знакомым. Где он мог его видеть? И когда? Недавно, пожалуй. Может быть, вчера? В Редерсгейме? Где же еще? Или несколько месяцев назад? В Коссине?

А тот, это было очевидно, знал, где и когда они виделись. Он нагнулся над столом, его лукавый взгляд искал взгляда Ридля. При этом подлинное его лицо, то, что пряталось за показным, смеющимся и веселым, приобрело сначала напряженное, потом удивленное, а под конец даже встревоженное выражение: Ридль явно его не узнавал.

— Кто у вас в Коссине сейчас директором? Технический директор, надо думать, Цибулка? Он все время держался в стороне, а в конце концов остался окончательно и бесповоротно.

Кто же ты такой, черт возьми? — спрашивал себя Ридль.

— А как обстоит с вами, господин Ридль, вы-то вернулись или нет? Здесь много было разговоров. Но насчет вас никто ничего точно не знал. Остались вы здесь, как мы, грешные, или вернулись и сейчас просто приехали повидаться с женой?

В последних его словах не было и тени насмешки. Он внимательно смотрел на Ридля. Его показное лицо слилось с лицом подлинным.

— Моя жена умерла, — ответил Ридль.

Холод пробрал его, словно Катарина умерла только сейчас, когда он сообщил об этом незнакомцу. Он безмерно удивился, впервые со времени своего несчастья почувствовав нечто вроде облегчения. Внезапно ему уяснилось, откуда он знает этого человека, как будто существовала тайная связь между смертью Катарины и его к нему отношением. Имя его он, правда, позабыл, но зато вспомнил, что в прошлом году этот человек вместе с Берндтом — директором завода, Бютнером — его заместителем, с несколькими инженерами и квалифицированными рабочими удрал в Западную Германию. Волнение по поводу их продуманного и тщательно подготовленного побега не совсем улеглось и по сей день.

Намеченный план им удалось осуществить не в полной мере. Не все, на кого они рассчитывали, к ним примкнули. Например, он сам, Ридль, вероятно, этим планом предусмотренный, не тронулся с места. Вдобавок, несмотря на тщательнейшую подготовку, о побеге стало известно на несколько часов, пожалуй, даже на день раньше, чем предполагалось. Одна женщина, вместо того чтобы последовать за мужем, решила остаться в Коссине и обо всем рассказала своему другу. Этот друг предупредил кого надо, таким образом стало возможным избежать путаницы и суматохи. Работа на заводе продолжалась бесперебойно.