Доверие

Кожа моих грудей, только наполовину закрытая ярко-розовым бюстгальтером, пылает под взглядом парня. Я натягиваю футболку и чувствую, как Ной задевает мои руки, помогая ее надеть. Снова поправляю свою кепку, а его пальцы до сих пор сжимают край ткани ниже моей талии.

Боюсь посмотреть ему в глаза, но ощущаю исходящий от него жар.

– Местные парни не должны с тобой разговаривать, – распоряжается он сипло. – Не должны прикасаться к тебе сегодня. Поняла?

Я киваю, по-прежнему избегая зрительного контакта. Мое сердце до боли сильно колотится, внутренности переворачиваются, словно я на американских горках.

Наконец-то отпустив меня, Ной шагает назад.

– Хорошо смотрится.

Что?

Ох, футболка. Точно.

– Тирнан! – окликает кто-то.

Проскользнув мимо парня, иду за своим рецептом. Что угодно, лишь бы убраться отсюда.

Несколько часов спустя я с улыбкой кружусь по своей спальне, мое новое летнее платье и волосы развеваются. На улице слишком холодно, однако я все равно пойду в нем. Увидев его сегодня на распродаже в магазине, я ощутила непреодолимое желание вычистить грязь из-под ногтей и накраситься для ужина в честь моего дня рождения, ведь эта поездка в город вполне может оказаться последней. Надвигается буря.

Продолжая танцевать под Dancing Barefoot группы U2, закрываю глаза и запускаю руки под свои пряди. Я ужасно отстала со школьными заданиями, пропустила уйму телефонных звонков – вероятно, Мираи и друзья родителей хотели меня поздравить, – мой заказ с книгами, которые должны помочь скоротать зиму, задерживается в Денвере, но… Все свои социальные сети я удалила и теперь являюсь совершеннолетней, способной самостоятельно решать, куда пойти и что делать, поэтому любой груз, взваленный на мои плечи, кажется гораздо легче. На самом деле, я в восторге, невзирая на парней, страшащихся предстоящих скучных месяцев.

Все кружась и кружась, вдруг боковым зрением замечаю силуэт и резко останавливаюсь. В коридоре стоит Калеб. Похоже, он только спустился из своей комнаты, замер, натягивая на себя футболку, и наблюдает за мной.

Мой пульс учащается. Его внимание обескураживает, так как я никогда не знаю, о чем он думает, хотя меня не покидает подозрение – ни о чем хорошем.

Подойдя к двери, захлопываю ее пинком, улыбаюсь сама себе, беру свои туфли на тринадцатисантиметровых каблуках, сажусь на кровать и надеваю их. Я в отличном настроении и не позволю ему испортить сегодняшний вечер. Картер, телохранитель моих родителей, приглядывает за домом в Лос-Анджелесе, Мираи и наш адвокат занимаются родительскими бизнес-проектами с недвижимостью, а я первый раз в жизни могу побыть ребенком. Улыбаться, смеяться, веселиться в окружении людей, которым не безразлична… Странно, что я наконец-то получу подобную возможность в день, когда официально становлюсь взрослой, однако анализировать ее не собираюсь, просто приму.

Застегнув ремешки «Лабутенов» – подарок родителей на прошлое Рождество, разумеется, организованный Мираи, – украшенных симпатичными стразами, подхватываю кремовую шаль, которую потом накину поверх темно-розового платья, и выхожу из комнаты. Калеб уже давно исчез.

Я взбиваю свои крупные локоны и разглаживаю юбку. Платье простое и невинное, зато идеально мне подходит. С открытой спиной и глубоким вырезом, на бретельках-спагетти, короткое, длиной до середины бедра. Мои каблуки звонко стучат по деревянной лестнице. Войдя в гостиную, вижу парней, рассевшихся вокруг стола, кладу телефон с шалью на столешницу, иду к своей сумке, выуживаю оттуда водительское удостоверение и наличку, затем, обернувшись, протягиваю их своему дяде.

– Положишь к себе в бумажник? Тогда мне не придется брать сумку.

Он молча смотрит на меня, слегка нахмурившись.

– Что?

– Ты слишком разоделась.

Я цыкаю, жеманно улыбнувшись, и сую удостоверение с деньгами ему в руку.

– Такого понятия не существует.

Конечно, по сравнению с ними, я разоделась. Они все в джинсах. Ной держит по «Будвайзеру» в каждой руке.

– В наших местах люди так не одеваются, – подмечает Джейк.

Ему не обязательно было это говорить. Можно подумать, я не заметила.

– Я везде не вписываюсь. Привыкла уже.

Серьезно. Мне хорошо. Хватит нагонять панику.

Вскинув бровь, мужчина отворачивается. Обеспокоенный Ной встречается с ним взглядом. В конце концов Джейк вручает мне большую упаковку, искусно обернутую серебряной бумагой с огромным серебряным бантом.

Потянувшись за ней, спрашиваю:

– Что это?

Форма странная.

– Открой, – просто отвечает он.

Бумага не уступает по красоте тем подаркам, которые я находила под елкой в детстве, и мне не удается сдержать искреннюю улыбку. Джейк явно знает, что внутри. Значит, сам это выбрал. Проклятье, он даже мог самостоятельно упаковать подарок.

Я разрываю обертку на куски, пока не показывается содержимое – блочный лук цвета розового камуфляжа с шестью стрелами.

– Ого, – выдыхаю, подняв его.

– Ты умеешь стрелять? – интересуется дядя.

– Немного. – Обхватив рукоять, оттягиваю тетиву и целюсь в холодильник. – Давно луками не пользовалась.

И я никогда не стреляла из блочного. В лагере таких не было.