Доверься мне (ЛП)

Я не уверена, что Картер смотрит на это с той же точки зрения, потому что он просто издает довольный звук и бормочет: — Хорошая песня. А вторая?

— Bigger Than My Body.

Я защелкиваю челюсть на его мгновенную реакцию — так плохо он пытается сдержать этот чертов смешок, когда его огромное тело трясется от смеха под моими руками.

Мои глаза сужаются.

— Заткнись.

— Я не могу… — смеется он, — я ничего не могу с этим поделать! — он наклоняется вперед и взрывается смехом, припадая лбом к моему плечу, его руки полностью обхватывают меня; он прижимается ко мне пока смеется.

— Это не слезы в твоих глазах сейчас, — говорю я, когда он отстраняется, нефритово-зеленые глаза слезятся.

Он вытирает лицо о плечо, делая глубокий вдох.

— Ты сама себя виновата. Олли, ты же знаешь, что ты крошечная, да?

— Я не… — я задираю нос. — То, чего мне не хватает в росте, я компенсирую харизмой. — Так, во всяком случае, говорит мой отец, и я с ним согласна.

— Ни хрена ты не компенсируешь, — Картер хмыкает, весело глядя на меня. — Какого ты роста?

— Пять и три⁶, — вру я, не задумываясь.

— Врешь, — он усмехается, бронзовая кожа вокруг его глаз морщится. Он отстраняется, чтобы взглядом измерить мое тело. — В тебе пять и один⁷.

Я раздраженно рычу.

— Черт возьми.

Снова этот смех, и я не уверена, почему мне так нравится он, или блеск в его глазах, когда Картер кружит меня, прежде чем прижать обратно к своей твердой груди.

— Итак… — неуверенность в его голосе напоминает мне, что он не привык вести светские беседы. — Ты преподаешь в средней школе.

— Да.

— Сколько тебе лет? Ты не похожа на выпускницу колледжа.

— В октябре мне исполнилось двадцать пять, — Кара увезла меня на четыре дня в Палм-Спрингс за счет Эммета. Было трудно объяснить, почему после длинных выходных, которые начались с больничного в четверг, в понедельник я вернулась на работу загоревшей.

— Двадцать пять? Ты еще ребенок!

— Нет. Твой день рождения в феврале, так что тебе даже не три… — я складываю губы в трубочку, когда осознаю, что сказала, и Картер довольно ухмыляется. — Вот дерьмо.

— Вы прогуглили меня, мисс Паркер.

— Нет, — конечно да. Просто нездоровое любопытство.

— Что еще ты нашла?

Кроме подтверждения того, что его улыбка ослепительна и у него есть ямочки?

— Что тебе ОЧЕНЬ нравятся женщины.

Картер мягко смеется, на мгновение заглядывая мне в глаза.

— Чему ты учишь?

Он игнорирует мои находки, и я вспоминаю, почему говорила себе держаться от него подальше, не раскрывать душу. Опасно открываться тем людям, которые ценят это лишь до тех пор, пока не появится следующий человек. Странный холодок пробегает по моей шее, и когда я пытаюсь отодвинуться назад, чтобы оставить между нами хоть немного пространства, Картер притягивает меня назад, наклоняется и… оставляет мимолетный поцелуй на макушке моей головы.

— Оливия? — он дотрагивается двумя пальцами до моего подбородка, закрывая мой зияющий рот. — Что ты преподаешь?

Я стряхиваю голову, чувствуя, что горло сжалось. Я не знаю, как простое прикосновение его губ все так затуманивает.

— Только не смейся, — предупреждаю я. — Я преподаю физкультуру.

Его идеальный рот нахмурился.

— С чего бы мне над этим смеяться? Это же круто.

— Серьезно? Мой брат всегда говорит, что это не настоящий предмет.

— Твой брат звучит как придурок.

— Иногда, — я смеюсь. Джереми старше меня на четыре года, и мы профессионально собачимся. Он бы сошел с ума, если бы увидел меня сейчас, но я не собираюсь ему говорить. Он до сих пор не написал мне о том, что Картер посвятил мне гол, значит он каким-то образом пропустил это. И слава богу! Джереми — его большой поклонник, но он совершенно не хотел бы, чтобы я была одной из девушек, которая уедет с Картером.

По иронии судьбы, когда Джереми было двадцать два от него забеременела незнакомка после секса на одну ночь. Это оказалась судьба. Знаете, такая, настоящая сказка, в стиле типичного романа. Они полюбили друг друга, поженились, и в начале этого года у них родился второй ребенок. В девяноста девяти процентах случаев в реальной жизни так не бывает.

Я улыбаюсь Картеру.

— Он не такой уж и плохой. Джереми просто любит задирать меня.

В его взгляде что-то есть, какая-то незнакомая мне нежность, которая заставляет бабочек в моем животе порхать от уязвимости. Это нежность появляется, когда он наблюдает за мной.

Моя ладонь прижимается к его шее, и я накручиваю прядь волос на кончик пальца.

— Что? — шепчу я.

Он скользит рукой по всему моему телу, по изгибу бедер, и, наконец, обхватывает мою челюсть. Его большой палец касается моего подбородка, линии нижней губы, и мои колени подкашиваются.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься, — пробормотал он. — И смеешься. От этого мне тоже хочется улыбаться.

Я не знаю, что на это ответить. Он совсем не тот человек, каким его рисуют СМИ, и даже не тот, каким он был в прошлые выходные. Он сбивает меня с намеченной траектории, а я не привыкла к хаосу; мой мир слишком тонко сбалансирован.