Довести Хабиба

Всего несколько шагов, и мы оказались в относительной уединенности, скрывшись за углом другого домика. В нем приветливо горели широкие желтые окна, был слышен приглушенный смех и звон посуды, ноздри щекотал доносящийся тонкий аромат еды. Но все эти звуки и запахи чужого шумного ужина лишь подчеркивали морозную ночную тишину, обволакивающую нас с Сатоевым. Будто все это было из другой реальности, не нашей, близкой, но недостижимой.

А наша здесь: под кованым фонарем, подсвечивающим наши лица и кружащиеся вокруг снежинки. И никому в нее больше доступа нет.

Хабиб остановился около самого фонаря, развернулся ко мне и замер, засунув ладони в передние карманы джинсов и вперев в меня пытливый, задумчивый взгляд. Стало неловко. Я ждала тех самых «пары слов», а он молчал и просто смотрел на меня, чуть склонив голову набок. В его позе, вроде бы расслабленной, ощущалось огромное внутренне напряжение, передающееся через чуть поднятые плечи и ноги, слишком устойчиво врезавшиеся в землю. И это нервировало почему-то еще больше.

– Ты что-то хотел? – я выдавила из себя вежливую улыбку, зябко потирая плечи.

– Да так… – протянул Хабиб, а потом криво улыбнулся и вопросительно выгнул бровь – Косулька-Сосулька, зЭначит?

Я хрипло рассмеялась. Напряжение начало отпускать.

– Да уж, дурацкое прозвище…

– Ну, пАчему же? – возразил Хабиб, и в черных глазах мелькнули задорные черти, – Вторая часть очЭн интрЭгующая.

– Пошляк, – фыркнула я беззлобно.

И мы замолчали опять, теперь уже оба, не скрываясь, рассматривая друг друга. Я отмела всё никому не нужное смущение. Просто хотелось запомнить детали, не знаю почему. На Хабиба было приятно смотреть…

– А что у тебя за мимикрирующий под собеседника акцент? – поинтересовалась я невинно через некоторое время уютно- звенящей тишины между нами.

Настало время Хабибу засмеяться, тихо и добродушно.

– БЭсишь меня, – оскалился Сатоев, – ЧИто аж контролировать забываю…

– А-а-а, бешу, – покивала головой, – Все так плохо?

– Не плохо, скорЭе…– Хабиб замолчал, не договорив, и перестал улыбаться.

В черных глазах, направленных на меня, появилось что-то тягучее. Что-то такое, отчего улыбка сползла и с моего пульс, а пульс болезненно участился, зашумев в ушах.

– А могли бы и раньшЭ…– задумчиво и совсем тихо, будто сам себе, проговорил он.

– Что раньше? – так же почти шепотом уточнила я.

– ВстрЭтиться, – пояснил Сатоев.

Сглотнула, именно в этот миг остро ощущая красоту момента. Свет фонаря, скрывающий от нас весь остальной мир в серебристой от снега черноте, редкие пухлые снежинки, летящие с неба и цепляющиеся за ресницы Хабиба и бороду, водяными капельками оседающие на его суровом лице. Облачка пара от дыхания и от каждого слова. Словно слова эти материализуются, чтобы потом растаять в воздухе между нами.

– И что бы изменилось? – тихо поинтересовалась я чуть дрогнувшим голосом.

Хабиб расслабленно повел плечами и криво улыбнулся.

– НЭ знаю…Поухаживал бы за тобой… Цветы, рЭстики, морЭ…

Замолчал, улыбаясь.

– И даже цветы? – меня кинуло в жар от таких простых, сделанных в упор признаний и резко захотелось перевести все в шутку. Я деланно вытаращила глаза, играя изумление, – Ты? Даришь цветы?! Не верю!

Сатоев весело фыркнул и скопировал мой тон.

– ДарУ… Если дЭвчонка красивая.

– Значит, мне бы дарил? – ничего не могла с собой поделать, опять расплылась в улыбке.

– ТЭбе -каждый день, Мадинка, – заверил Сатоев, посмеиваясь, и театрально прижал пальцы, собранные в горсть, к губам, а потом отнял их со смачным звуком поцелуя. Такой характерный кавказский жест, что я захохотала.

Разговор оборвался в третий раз, давая возможность вдохнуть и прочувствовать наэлектризовавшийся между нами горный воздух. Но это ведь ничего не даст. Пора заканчивать. Стало так грустно…

– Пока, Хабиб. Спасибо что помог, – я сделала шаг назад, крепче обнимая себя за плечи.

– Пока, ЧЫжик, -кивнул Сатоев.

Но, вместо того, чтобы развернуться и пойти к машине, он подался вперед, уже через мгновение оказавшись рядом. Я пикнуть не успела, как одна широкая ладонь зарывалась мне в волосы, а другая жадно сминала ягодицы, явно решив пропустить тут часть прелюдии, где приличные мужчины сначала гладят дам по спине. Хотела было что-то возразить, но только растерянно промычала, потому что во рту уже хозяйничал чужой язык. Делать нечего…

Я с восторгом впилась в Сатоева в ответ, прикрывая затрепетавшие ресницы. Целоваться мне с ним жутко нравилось, а больше возможности не представится, так что грех упускать такой момент.

Видимо, это и была та самая «пара слов», ради которой он меня отзывал…

– Пока…– прохрипел севшим голосом Хабиб, отрываясь от меня.

Резко отпустил. Так, что я чуть не упала на подкосившихся ногах. Опять подошел, быстро чмокнул в лоб, царапнув меня бородой щекам, и, не оглядываясь больше, быстро направился к машине.

– Пока…– пролепетала заплетающимся пьяным языком, смотря ему вслед.

Сердце безумно тарахтело в груди, выстукивая слово «пока».

9.