Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Перед нами тот редкий случай, когда Довлатов достаточно линейно воспроизвел канву чужого рассказа. И в этом его можно понять: подобную историю практически невозможно «дожать» или стилистически обыграть.

Выступления представителей журнала заканчиваются, начинаются вопросы. Самым неугомонным показал себя Коржавин. Ему явно хочется сделать прозрачными для присутствующих взаимоотношения между «Континентом» и Синявским, оставить за скобками досадные недоговорки и нелепые умолчания. Другими словами, поэт жаждал публичного скандала:

Первый вопрос у меня к Некрасову. Как члену редколлегии «Континента» (хоть и больше формальному), мне хотелось бы уточнить один факт из выступления Марии Розановой. Это никак не атака на «Синтаксис». Я рад, что этот объявляющий своим принципом терпимость (каковых требований я к нему не предъявляю), но резко-направленческий журнал – выходит. Это единственный вид терпимости, который я признаю: чтобы каждый говорил, что хочет, но в своем журнале и от своего имени. Вопрос же мой более мелкого порядка. Действительно ли Максимов отказывался печатать Синявского. Насколько мне известно, Максимов всегда, в отличие от меня, высоко ценил Синявского. Как же так?

Обратим внимание на явное приглашение к «выяснению отношений» («в отличие от меня»). Стороны ответили сдержанно и примирительно:

Некрасов. Я попал в «Континент», когда, увы, произошла там ссора между Максимовым – Синявским и Розановой. Печальный факт, но факт. И присутствовал при последнем разговоре, когда Максимов сказал: «Какая бы между нами вражда ни была, Андрей Донатович, любое ваше произведение, не читая, будет опубликовано».

Розанова. Дело в том, что рядом со мной сидит редактор журнала «Время и мы» Перельман, который оказал нам в свое время очень большую, так сказать, честь и напечатал те две статьи Синявского, которые отверг Максимов. Аксёнов. Ну, все в прошлом. Сейчас, после этой конференции будет всеобщий мир и согласие, я думаю.

Поэту скучно. Следует новый наезд:

Второй мой вопрос – Довлатову. Опять в связи с терпимостью. Что он под ней понимает? Когда-то, после очередного покушения, петербургский генерал-губернатор стал вызывать к себе по одному редакторов всех столичных газет и справляться у них о направлении их изданий. Вызван был и редактор «Газеты-копейки». Последний на вопрос губернатора: «Каково направление Вашей газеты?» ответил: «Кормимся, Ваше превосходительство!», с чем и был отпущен. Можно ведь и этот ответ истолковать как проявление терпимости. Узости взгляда, во всяком случае, или какой-либо оголтелости в нем нет. Вот на эти два вопроса я бы хотел получить ответ.

Довлатов отвечает. Без особой почтительности: