Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

Почтенная вдова, боярыня Серафима Изварова (бывшая разбойница Рогнеда), пожаловала уже вскоре. Вошла, не чинясь, поклонилась хозяину и гостю…

– Проходи, проходи, Рогнеда! Садись… Тут вот ушица осетровая – похлебай, тут пироги с визигой, тут мальвазеица, как ты любишь…

Довмонт лично принялся потчевать гостью. Так вот, запросто, могли приходить только вдовы, полноправные владелицы вотчин и прочих угодий. Все же остальные, как жены – приходили с мужьями, дочери – с отцами… Так вот. Даже здесь – во Пскове да в Новгороде, всегда отличавшихся особыми вольностями. Про другие же русские земли нечего было и говорить… Там ни девок, ни женщин на пиры не звали! Непорядок это. Срам!

– Здрав буди, славная госпожа Серафима… – подняв чарку, хитрый Гюрята начал издалека. – Хочу за здравие твое выпить и…

– Хочешь – выпей! – благосклонно кивнув, гостья вдруг ожгла Собакина взглядом. – А людишки твои понапрасну возле Гнилого болота ошиваются! Места там плохие, гиблые… Гляди, сгинут… пропадут.

– Да они, верно, руду промышляют…

– В моем-то болоте? Ну тогда точно сгинут… Ага-а… И не говори потом, Гюрята Степанович, что я тебя не предупреждала!

– Так, милая… Руда-то… У тебя ж ни рудознатцев, ни кузнецов добрых нет!

– Нет, так будут!

Довмонт уж хотел было стукнуть кулаком по столу – как бы тут до драки не дошло!

Однако стучать не потребовалось… Гости как-то сами к консенсусу пришли.

– А ты, Рогнедушка, может, с моими-то кузнецами… Они б и кузню поставили… Уклад бы ковали, крицы… Вместе б с тобой и володели! А все доходы – пополам.

– Хм… пополам… – Рогнеда задумалась. – Кузню, говоришь, на паях поставить? Что ж, может быть, я б и не против, только имей в виду – серебришко я считать умею! И управление… чей будет тиун?

– Ну-у… пусть твой будет тиун…

– На том и порешили!

Заключив взаимовыгодную сделку в присутствии самого князя, тут же ее и обмыли. После чего Собакин спросил про девчонку…

– Кареглазая, говоришь, по нраву пришлась? – усмехнулась Рогнеда. – Ярилка… Продать? Знаешь, боярин, я ведь свою челядь не неволю. Сам с ней поговори, коль незазорно… Может, и сговоришься – смотря что предложишь. Ну и я свою долю буду иметь…

– Ну, это само собою!

– Тогда сговоришься… Только имей в виду – девка она ушлая.

– Уж это-то я заме-етил…

– Э, Гюрята Степаныч! – вдруг вспомнил князь. – Пока не опьянел, послание давай, пиши… Эй! Слуги! Чернила сюда и бумагу! Нашу, хорошую…

* * *

– Стало быть, не всех перебили, пожгли? – уточнил тиун Николай Застенец. Не чей-то там тиун, а посланник самого Господина Пскова!

Важный сделался Кольша, рубаха с вышивкой, кафтанец знатный, юфтевые сапоги! На поясе, кроме ножа, еще и писало, да в калите – запас аккуратно нарезанной и пропаренной бересты – для записей. На бересте много не напишешь, мыслию по древу не растечешься – только по существу, только по делу.

– Итак, вот… – вытащив чистую бересточку, посланец взял в руку писало и с нарочитым подозрением уставился на местного, костовского, старосту Еремея, рыжебородого мужика в длинной посконной рубахе и кожаных постолах. Как раз в еремеевской избе Николай ныне и обретался, прям вот с полудня, как пришел, вернее, прискакал на казенной каурой кобылке. Ну, а где же, когда сам батюшка-боярин Гюрята Степанович грозное послание с гонцом прислал – поспособствовать!

Вот староста Еремей и способствовал…

– Ершовых пожгли, Никаноровых… Шустовых… Еще – Окуневых…

– Богатые семьи? – записав, уточнил Николай.

Староста махнул рукой:

– Да какое там! Наоборот – голь-шмоль.

– Что, все сразу?

– Так да. У нас, в Костове, чай, и побогаче дворы найдутся – так тех не тронули.

– Почему? – посланник резко вскинул глаза.

– Ну-у, не знаю… – растерявшись, Еремей явно не знал, что сказать – в чем честно и признался.

И в самом деле, почему? Вопрос требовал ясности – Кольша (бывший Шмыгай Нос) в сыскной избе далеко не первый год обретался и прекрасно понимал – в дознании мелочей не бывает! Особенно таких вот – необъяснимых. Все должно иметь объяснение.

– Может, не успели просто… – почесав нос, задумчиво протянул Еремей. – Из Ромашкова воевода Дормидонт с дружиной как раз явился, спугнул супостатов…

– Спугнул? То есть схватки никакой не было?

– Так и не было. Говорю же – спугнул… А еще, – вдруг вспомнил староста, – зажиточные-то дворы – они покрепче будут. Там и ограда справная, и ворота дубовые. Может, торопились да связываться не захотели?

– Хм… может, и так…

Все нужно было проверять, чем новоявленный тиун и занялся. Начал с простого – прошелся по деревне, заглядывая во все углы, да осмотрел пепелища. Местные знали уже про посланца, любопытничали, посматривали издали, но близко не подходили – боялись.