Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

– Эх! Знать бы! – стукнув пустой кружкой по столу, досадливо поморщился жрец. – Из Ревеля бы – в Нарву… Эх-х… А отсюда как?

– Купцов нарвских жди! Или коли хочешь побыстрей – найми лодку на побережье, так многие делают. На берегу Пейпус-зее лодочников полно!

– Лодку, говоришь?

Пейпус-зее – так немцы называли Чудское озеро.

– Плыть близко, удобно, – продолжал купец. – По озеру – на север, а дальше – по Нарове-реке. Лето нынче не сухое – пройдете.

Невдалеке, на лавочке, тоже сидел торговый люд – прислушивались. Один вот повернулся вполоборота к служке – пива попросил… Крючковатый, как у ромея, нос, черная бородка, в немецкое платье одет, какое небогатые приказчики носят… А рожа-то приметная! Неужто… Ну, точно – Флегонтий Рыло, людокрад и та еще собачина! И самое-то плохое – знакомый.

Воевода поспешно отодвинулся в тень – не надо, чтоб узнал – мало ли! Или уже признал? Признал, да не подошел – Флегонтий хитрован известный! Вот ведь, принесла же нелегкая…

– Тебе зачем в Копорье-то? – уже ночью, когда укладывались спать в большой людской зале, шурша соломой, поинтересовался Дормидонт. Не то чтобы очень это его интересовало – так просто спросил…

Йормас ответил уклончиво:

– Дела есть…

Сказал да отвернулся – спать. Да многие уже тут, в людской, храпели. Некоторые и во дворе, на телегах спали – ночи стояли теплые.

Пару раз за ночь воевода Дормидонт выходил на двор, в уборную – многовато пива выпил вчера, да и другими напитками не побрезговал, включая «твореный мед» – перевар медовушный, сивуха редкостная! Вот и голова, верно, с него побаливала, так что заснул воевода лишь к утру, да проспал и заутреню.

Вставши же, не обнаружил своего спутника, Йормаса. И куда делся проклятый литовец? Хотя… он же вчера что-то про Копорье выспрашивал… про Нарву… Значит, ушел-таки… Даже не попрощался морда! Ну, да и черт с ним, уж теперь-то Дормидонт Иович должен действовать сам, уж теперь литовец – помеха. Вот и хорошо, что ушел.

Черт! Серебро! Уф-ф… на месте, в поясной суме и вот, в поясе… И все равно, такое чувство, будто чего-то не хватает… Да все ли на месте-то? Нож – вот он, браслет златой – тоже на запястье блестит, перстни… Кольца нет! Да-да, того самого, серебряного с подписью «Двмнт кнз» – подарка князя! Цены-то, конечно, небольшой – серебра мало – да при случае похвалиться можно было бы… Так, значит, литовец украл! Снял во сне осторожненько, гад лесной, да был таков! Ищи его теперь… Ну, собачина!

Выйдя на крыльцо, Дормидонт сплюнул и выругался. А потом задумался: чего ж тогда литовец перстни не снял? Хорошие, золотые… На пустяшную серебряшку позарился! Или… или просто слетело с пальца кольцо, так бывает. Зацепился где-нибудь – не заметил. Ибо если б сняли – так и перстни б тоже. Так что на литовца грешить – дело пустое. Себя надо ругать…

– О чем задумался, господин хороший?

Вздрогнув, предатель обернулся – позади стоял… Флегонтий Рыло, почтеннейший негоциант, людокрад и работорговец!

Значит, не обознался вчера…

– Здрав будь, воевода, – улыбнулся Флегонтий. – Не спрашиваю, каким ветром в Дерпт занесло – все мы судьбою гонимы. Как говорили когда-то гордые римляне – мобились ин мобиле – подвижный в подвижном!

– Всегда знал, что ты умный человек, Флегонтий, – Дормидонт кисло скривил губы и потеребил рыжеватую бороду. – Правильно сказал – судьбою гонимы. Вот именно. Рад был повидать, ныне же – пора мне.

– Постой! – людокрад без всяких церемоний взял воеводу под локоть. – Мне б с тобой переговорить, Дормидонт Иович. Дело может быть выгодным…

– Что ж, поговорим… Эвон, может, на улице? Без лишних ушей.

– И то верно, друже, и то верно…

Дормидонт не стал отказывать, знал – Флегонтий прекрасно умел делать деньги (на Руси говорили – «куны» или «белки») буквально на всем, не только на торговле людьми. Правда, шел и на риск, бывало…

Оба покинули постоялый двор чуть ли не под ручку, как самые лучшие друзья. Встали под березкой.

– Мне нужно кое-что вызнать в Плескове, – как всякий деловой человек, Флегонтий Рыло не любил тратить время на предисловия. – У тебя ведь остались там связи… А, Дормидонт Иович?

– Ох… сколько уж лет прошло…

Вот соваться во Псков – себе на погибель! – воевода категорически не собирался ни за какие деньги (куны, белки, ногаты… даже за «тяжелые» немецкие пфенниги!»). Узнают ведь, обязательно узнают! И что тогда? Как объяснить воскрешение из мертвых? Иное дело – Ромашково… Там тоже узнать могут, но там надо забрать свое! Там риск оправданный, во Пскове же – вилами по воде… Однако интерес Флегонтий проявлял непраздный! Он вообще никогда ничего просто так не спрашивал.

– Уж и позабыли меня все… Да и во Псков я не собираюсь, упаси, Господь… Но людишек припомнить могу… Тебе кто нужен-то?

– Тех, кто имеет вход в крепость, на стены. Дружинники, тиуны… даже простые слуги сойдут…

– Ну-у, простых-то на стены – да и в Кром – и на перелет стрелы не подпустят! Меня вон, тоже не взяли…

– Жа-аль… могли бы неплохо заработать… Ладно, пойду… Извиняй, что отвлек…

– Да погодь ты!