Дождь

- А остальные Ками? – вопрос прозвучал слишком громко. Говорить в поезде было опасно. Я прижалась губами к его уху. – А если кто-то из них потерял контроль? Хотя из них только ты достаточно силен, а еще Дж… - ой. – То есть, я…

Если его и задели мои слова, то он это скрыл.

- Знаю. А еще Такахаши. Он сильный.

- Но не только вы двое. Случалось такое раньше? Какие-то еще потери контроля?

Томо сморщил нос, размышляя. Поезд повернул, все пошатнулись. Кто-то за Томо выронил чемодан, и тот ударил его по ноге. Он едва не упал, цепляясь за стену. Он скривился, сзади донеслись извинения, а я могла думать лишь о тепле его тела, прижавшегося к моему.

А он словно и не заметил, все еще размышляя.

- Не знаю. Кроме Такахаши и его группы, я никого не знаю. И моей мамы, но у нее я спросить не могу.

Я подумала о словах Джуна, что я – магнит для чернил в нем и Томо. Мне нужно было понять, как это работает.

- Может, Джун смог бы… - я замолчала. А все из-за выражения лица Томо.

- Ему нельзя доверять. Он хотел нас использовать.

- Знаю, - сказала я. Но уверенной не была. Может, я преувеличивала. Он, конечно, был не совсем в себе, но добра сделал больше. Да и чем была плоха идея уничтожить бандитов и криминал в мире? Методы его были странными, но не намерения.

Поезд остановился, Томо прижался ко мне, а рядом с нами открылись двери. Мы казались прижатыми так близко, что его щека оказалась у моего уха, челка щекотала мою кожу.

- Нужно разобраться в этом, - прошептала я, притворяясь, что думала только об этом. Я опять слишком много думаю о нем? Нельзя думать о том, как его тело прижато к моему. И о его запахе.

Его губы прижались к моей шее, и мысли спутались.

- Мы разберемся и без Такахаши, - пробормотал он, его слова вибрировали на моей коже. – Я всю жизнь был таким. Отмеченным, запятнанным, называй, как хочешь. И это не прекращается. Я не нормальный, Кэти. И никогда таким не стану.

«Тебе и не нужно таким становиться, - подумала я. – Только управлять собой, чтобы никому не навредить. В первую очередь, нам».

Но слова с губ так и не сорвались. Хотела бы я оказаться не в поезде, где нас окружало сотни людей, притворявшихся, что не видят, как он целует меня в шею. Я хотела оказаться в Торо Исэки, среди фурин и трясогузок, звездного неба. Но там мы уже наедине остаться не сможем. Работы там закончились, и проход был открыт всем.

Следующей была наша станция, и мы вывалились из поезда. Томо проводил меня до дома Дианы, моего дома, как я себе напомнила. В этот раз никакого срока. Это дом, в котором я хотела быть.

Томохиро схватил меня за руки.

- Мне нужно идти, - сказала я. – Уже поздно.

- Знаю.

- И если ты меня отпустишь, уйти будет проще.

- Знаю.

- Томо.

- Ты правда здесь, - сказал он, потянув меня за руки. – Я должен тебя защитить. Я не могу позволить ничему с тобой случиться.

- Я тоже, - отозвалась я. – Я здесь, чтобы все исправить, так что не бойся, ладно? Я могу себя защитить.

- Звони, если Ками или якудза начнут тебя беспокоить. И я должен сказать еще кое-что.

- Что?

Он отвел взгляд, скривившись.

- Я перестану рисовать.

- Я думала, ты не можешь.

- Я попробую, - сказал он. – Больше никаких рисунков. Будет сложно, но если ты остаешься здесь, я не могу так рисковать. Только записи в школе.

Его теплые пальцы переплелись с моими.

- Но твои рисунки были тебе так важны.

- Ага, и ранили меня в ответ. И вспомни про тот пистолет.

Я содрогнулась.

- Попытаемся обуздать чернила, ладно?

- Кэти, - сказал он, сжав губы. – Думаешь, фейерверки были моими?

Да.

- Не знаю. Зато понимаю, что если не зайду в дом, Диана устроит мне жизнь взаперти.

Томохиро рассмеялся.

- Вакатта. Понял. Спокойной ночи, - он склонился поцеловать меня, и тепло едва не сбило меня с ног. И тут же забыла об угрозе наказания.

Руки Томохиро скользили по моим рукам к талии, притягивая меня ближе. Он едва слышно зарычал, мое тело задрожало в ответ. Я прильнула к нему, путаясь пальцами в его волосах. Вот такого приветствия я ждала.

Что-то бумажное и острое ударило меня по затылку, а потом еще раз. Словно каждый обнаженный участок кожи – на ногах, запястьях, ушах – кусали насекомые. Я отстранилась от Томо и огляделась. Чернильные лепестки вишни поднимались с моей юката, оставляя после себя на ткани чистые следы. Облако лепестков кружилось вокруг нас, словно черные мухи, словно мы стояли посреди темного урагана.

- Ай! – один из них коснулся моего пальца, выступила кровь.

Томохиро отмахивался от лепестков, и они падали, шелестя, вскоре мы стояли посреди смятой тьмы. Они медленно таяли, а потом рассыпались золотой пылью, мерцая в свете ламп. Чернила вмешивались, как и всегда.

- Прости, - выдохнул он. – Я… наверное, мне стоит уйти и прочистить мысли. Чертовы гормоны.

- В следующий раз постарайся оставить свой рой лепестков сакуры дома, - он усмехнулся и обхватил рукой мою шею.

- Я не могу управлять собой рядом с тобой, - сказал он.

Он резко развернулся, сунул руки в карманы и подождал, пока я шагну к дверям лифта, после чего ушел.

Словно не он был самым страшным существом, ждущим в темноте.