Дождь

Тамми сидела в доме кузнеца, силясь сосредоточится на том, что ей рассказывала Далия. Женщина и две ее дочери суетливо носились по дому, собирая на стол, искренне радуясь посетившим их дорогим гостям. Улыбаясь и кивая головой, как болванчик, Тамми все время бросала косой взгляд в окно на высокую фигуру мужа, о чем-то сосредоточено и долго беседовавшем с Гэйбом. На душе скреблись кошки, она понимала, что поступила плохо, отвратительно плохо. Намеренно обидела человека только потому, что внезапно испугалась собственных эмоций и ощущений. Врать самой себе было бесполезно. Все менялось. Менялось отношение к миру, в который ее вернули, менялось отношение к человеку, волею странного случая ставшего ее супругом, менялось ее внутреннее мировоззрение, и сама она тоже менялась. И от этого в голове маленькой стихийницы творился совершеннейший беспорядок и сумбур. Нервно кусая губы, она снова и снова выглядывала в окно, ожидая минуты, когда муж последует за ней в дом, с отчаяньем понимая, что будет невероятно стыдно посмотреть ему в глаза.

— Вернется сейчас твой ненаглядный, — ласково дотронулась до плеча Тамми Далия, видя, что та не сводит очей с находящегося на улице Рэйнэна.

Удивленно моргнув, девушка перевела взгляд на улыбающуюся жену ремесленника.

— Пойдем к столу, милая. Мужчины скоро вернутся. Им есть о чем поговорить, уж очень долго не виделись, — Далия приглашающим жестом поманила Тамми, и та с неохотой покинула место возле окна, направившись следом за гостеприимной хозяйкой.

— А откуда вы знаете императора? — полюбопытствовала Тамми.

Женщина широко улыбнулась, вытерла о передник свои руки и уселась напротив.

— Он мальцом совсем был, когда отец его… — Далия запнулась, и на ее лице промелькнуло такое выражение омерзения, что Тамми невольно поежилась.

— Император Керр привозил к нам мальчика каждый год, он считал, что работа в кузне сделает его сильным и выносливым. А поскольку мой Гэйб слыл как строгий и суровый человек, то отдали в подмастерье именно ему.

Тамми, теребя в руках ткань своего платья, робко поинтересовалась:

— А зачем нужно было отправлять ребенка к строгому учителю, он что, очень непослушный был?

Далия вздохнула и горько улыбнулась.

— Если бы. Маленьким так и вовсе тихим да безропотным был. Этот изувер… отец его, до полусмерти мальчонку забивал, все ждал, когда пощады попросит, а тот только зубы стиснет и молчит, да взгляд такой… Мертвого поднять таким взглядом можно. И ведь не просто плетью бил, магическим кнутом, от него боль в десять раз сильнее… да сквозь все тело, как молния пронизывает. И как только терпел малец, ума не приложу? А Гэйб мой, он что… тычки да подзатыльники раздавал, и то только когда Керр наведывался поглядеть, как обучение идет. Боялся он очень, что мальчишку другому кузнецу отдадут, а тот, из страху перед темным властелином, жалеть его не будет. А мы с Гэйбом любили Рэйнэна как родного. Сыновей-то нет у нас, одни девки.

Тамми вытерла мокрое от слез лицо и тихо спросила:

— Зачем нужно было так жестоко избивать ребенка?

— Силы в нем много, — Далия взяла в свои огрубевшие ладони тонкие ладошки Тамми. — Страшной силы — темной, безграничной. И сила эта как омут затягивает, берет верх над разумом и чувствами темного… Так вот, если маг не умеет ее усмирять, то страшнее зверя лютого становится. Керр считал, что темную магию, что сидит в мальчонке, сравнить можно только с болью. И если тот научиться контролировать боль, то и силу свою подчинить сможет.

Тамми вытянула свои дрожащие руки из рук жены кузнеца, с силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

— Неужели нельзя было найти другой способ научить маленького мальчика использовать свой дар? — звенящим от ярости голосом воскликнула она.

— Да как нельзя? Керр сам свою темную сущность не умел укрощать, вот и издевался над сыном. А Рэйнэн на моей памяти только раз из себя вышел, да так, что всю округу перепугал. И то, мальчишки соседские спровоцировали. Собаку они бездомную поймали да мучить начали, а этот как увидел, так тьма из него и полезла. Пацанов в воздух поднял, а потом прямехонько в крапиву и забросил. Псину он к нам приволок. Долго жила. Так вот, пока шел в кузню, с собакой этой, такая волна темная от него шла, что по улице у соседей дома, как свечки, плавиться стали. А потом Гэйб у него собаку из рук взял, да и скажи: «Молодец! Добрый пес. Будет дом сторожить». Никогда не забуду, как он тогда на мужа моего посмотрел… улыбнулся, и тьма, что за его плечами жуткой черной тенью висела, как змейка, кольцом у ног свернулась, а потом растаяла, словно и не было. А с тех пор ни разу не видела, чтобы Рэйнэн позволял силе над ним верх брать. Ты не думай… он хороший, всегда таким был.

— Я знаю, — внезапно охрипшим голосом сказала Тамми, сглатывая горький комок, подступивший к горлу.

Скрипнули двери, обернувшись на звук, Тамми долго и пристально смотрела в лицо вошедшего супруга, и чем дольше смотрела, тем сильнее ей хотелось подойти и просто обнять этого такого сильного и уверенного в себе мужчину, чтобы попросить прощения за причиненную обиду.