Дождь для Джона Рейна

Я спустился по недлинной лестнице. В небольшом фойе меня приветствовал румяный японец с сияющей внешностью. Я дал бы ему лет сорок. Из следующего за фойе зала доносился «джей-поп» — японский заменитель музыки «техно».

— Nenmeisama desho ka? — спросил мистер Румянец. — Сколько вас?

— Всего один, — ответил я по-английски, подняв один палец.

— Kasikomarimashita. Конечно. — Жестом он показал, чтобы я следовал за ним.

Зал был прямоугольным, сцены для танцев — с каждого торца. Совсем простые, обозначены только зеркальными задниками и идентичными медными шестами посередине. Одну из сцен занимала высокая длинноволосая блондинка в туфлях на высоком каблуке и в стрингах — больше ничего. Я подумал, что танцует она как-то неважно, однако, несмотря на это, большая часть внимания аудитории, казалось, принадлежала ей. Русская, предположил я. Ширококостная и большегрудая. Деликатес для Японии.

Гарри ничего не рассказывал о такого рода шоу. Может быть, стеснялся. Чувство, что дело плохо пахнет, росло.

На другой сцене я увидел девушку, во внешности которой смешалось японское и что-то средиземноморское, а может быть, латиноамериканское. Хорошая смесь. Шелковистые, почти мерцающие черные волосы, которые многие современные японки губят краской chapatsu, коротко стригут и подвивают с боков. Разрез глаз тоже японский, и сама довольно миниатюрна. А вот кожа однородного золотистого цвета должна бы принадлежать кому-то еще — африканке или мулатке. Груди и бедра, притягательно полные и слегка не соответствующие скелету японского формата, также предполагали иностранное происхождение. Девушка искусно пользовалась шестом, высоко захватывала его, замирала всем своим напрягшимся телом параллельно полу, а потом под музыку спиралью спускалась вниз. В ее движениях чувствовалась настоящая жизнь, и казалось, ее ничуть не волнует, что большинство клиентов заняты блондинкой.

Мистер Румянец подвинул для меня стул у свободного столика в центре зала. После стандартной проверки, хорошо ли с этого места просматривается вход, я сел. Не скажу, что мне не нравился прекрасный вид на ту сцену, где танцевала темноволосая девушка.

— Ух ты! — глядя на девушку, сказал я по-английски.

— Да, она прекрасна, — ответил мистер Румянец, тоже по-английски. — Не хотели бы встретиться с ней?

Прежде чем ответить, я еще некоторое время смотрел на девушку. Мне не хотелось заводить знакомства со здешними японками. Я предпочел бы более надежный шанс достижения взаимопонимания и, следовательно, извлечения информации, болтая с иностранкой и при этом играя роль иностранца.

Я кивнул.

— Я дам ей знать. — Он протянул мне карту напитков, поклонился и заскользил прочь от стола.

Меню было напечатано на толстом листе пергамента кремового цвета: две колонки элегантных японских иероглифов; эмблема клуба — красная роза — сдержанно разместилась внизу. Я удивился, увидев впечатляющую коллекцию односолодовых виски. Двадцатипятилетний «Спрингбэнк», который я давно ищу. И «Талискер» того же возраста. Пожалуй, я здесь немного задержусь.

Подошла официантка, и я заказал «Спрингбэнк». Десять тысяч иен за порцию. Но жизнь так коротка.

В зале работало около дюжины девушек. Примерно половина — японки; остальные выглядели несколько сомнительными европейками. Все привлекательны и со вкусом одеты. Большинство развлекали клиентов, но некоторые были свободны. Ни одна не приближалась к моему столику. Мистер Румянец, видимо, намекнул, что мне нужен кое-кто конкретный. Эффективная работа.

За соседним столиком сидел японец, окруженный тремя ласковыми хостессами. Он выглядел неестественно моложавым — с сияющими белоснежными зубами, черными волосами, зачесанными назад, и загорелым лицом без морщин. При ближайшем рассмотрении оказалось, что его внешность — самый настоящий эрзац. Волосы покрашены, загар приобретен в солярии, гладкое лицо — продукт ботокса и хирургии, а зубы — фарфоровые коронки. Химия и нож, даже свита привлекательных молодых женщин с оплаченными обожающими улыбками — все это, чтобы противостоять старению и смерти.

Техно-ритм затих. Темноволосая девушка, запрокинув голову, медленно, по спирали, скользила вниз по шесту, будто ножницами сжимая его бедрами. Блондинка также заканчивала, хотя и в менее впечатляющей манере. Аудитория аплодировала.

Официантка принесла мой «Спрингбэнк», мерцающий янтарь в хрустальном бокале. Я поднес бокал к носу, на мгновение закрыл глаза и вдохнул аромат чистого морского воздуха с опенком хереса. Сделал глоток. Соль и океан, да, но где-то в глубине затаился фруктовый намек. Послевкусие долгое и сухое. Неплохо для двадцати пяти лет.

Сделав еще глоток, я осмотрелся по сторонам. Никаких тревожных сигналов. Место, похоже, легальное, подумал я. Несомненно, связано с организованной преступностью, но это нормально для mizu shobai не только в Японии, но и во всем мире. Может быть, Гарри просто повезло.

Может быть.

Через несколько минут из-за сцены появилась темноволосая девушка, спустилась по ступенькам и подошла к моему столику.