Дождь над Гамбургом

Она быстро проскользнула мимо столиков и исчезла в проеме маленькой двери в самом конце зала. Шавасс подозвал официанта, заплатил по счету и после этого получил свой плащ и шляпу.

Он встал на проезжую часть возле самого клуба и вскоре к нему подошла Анна. На ней была меховая накидка, а горло охватывал прелестный шелковый шарф, повязанный с нарочитой небрежностью.

— Далеко нам? — спросил Шавасс, когда Анна взяла его под руку и они двинулись по улице.

— У меня здесь машина, — ответила она. — Сейчас, когда улицы так пустынны, у нас уйдет на поездку минут десять.

Машина оказалась припаркованной за углом: это был небольшой, потрепанный «фольксваген», в котором уже через минуту они мчались по пустым, залитым дождем улицам. Как оказалось, Анна была отличным, опытным водителем, и Шавасс, вжавшись в мягкое сидение, позволил себе расслабиться.

Он был поражен и озадачен ее поведением, ее непонятной жизнью. Во-первых, Анна была чересчур молода для работы в подпольной организации, во-вторых, в ней не было ни капли той безжалостности, которая необходима для достижения положительных результатов. Она казалась интеллигентной, милой и отзывчивой девушкой, и Пол с внезапной горечью подумал: какого черта такая, как она, оказалась замешана в подобном паскудстве.

Машина остановилась на узенькой улочке прямо перед старинным, сложенным из коричневого кирпича домом. Квартира Анны находилась на втором этаже, и пока они поднимались, девушка, извиняясь, сказала:

— Боюсь, что у меня не слишком шикарно. Зато здесь очень тихо и спокойно.

Она открыла дверь и когда вспыхнул свет, Пол обнаружил, что находится в просторной и со вкусом обставленной комнате.

— Я переоденусь. Терпеть не могу это клубное тряпье, — пробормотала девушка. — Прошу простить, я на минутку.

Шавасс закурил и принялся с любопытством осматривать комнату. На столе обнаружилось несколько учебников иврита и тетрадь с пометками. Он как раз просматривал ее, когда Анна появилась в гостиной.

На ней был вышитый халат-кимоно из тяжелого японского шелка, а волосы она убрала назад, перехватив лентой. Сейчас Анне нельзя было бы дать больше шестнадцати.

— Вижу, обнаружили мое домашнее задание. Марк упоминал, что вы специалист по языкам. Может быть, вы и на иврите можете изъясняться?

— Совсем чуть-чуть, что, как известно, не считается, — засмеялся Пол.

Продолжая разговор, Анна направилась в кухню, и Шавасс пошел за ней следом.

— Говорю я неплохо, а вот в чтении необходимо еще практиковаться, — сказала она.

Шавасс прислонился к косяку и стал наблюдать, как Анна варит кофе.

— Скажите мне, — попросил он, — каким образом такая девушка, как вы, могла затесаться в эти паскудные игры?

Ее мимолетная улыбка блеснула, когда она повернулась к нему, но тут же девушка снова принялась хлопотать у плиты.

— Все достаточно просто, — объяснила она. — В шестнадцать лет я закончила школу и начала изучать экономику в университете Иерусалима. После этого пошла в израильскую армию.

— Приходилось участвовать в военных операциях?

— Вполне достаточно для того, чтобы понять, что необходимо продолжать борьбу, — сказала она.

Анна поставила чашки и кофейник на поднос, потом подошла к шкафу и взяла банку сливок. Шавасс наблюдал за тем, как она передвигается по крохотной кухоньке, и в горле у него пересохло, а внизу живота возникло напряжение.

Когда девушка склонилась над столом, чтобы поднять поднос, кимоно плотно облегло фигуру, подчеркнув плавные изгибы тела. Ладони Шавасса вспотели, и он сделал было неуверенный шаг по направлению к ней, но тут девушка повернулась к нему с подносом в руках и улыбнулась.

Так ему не улыбалась ни одна женщина в этом проклятом мире. Такая улыбка стирает все заботы и неприятности и заключает в кокон нежности и тепла, которых Пол никогда не испытывал раньше.

Словно почувствовав его настроение и прочитав мысли, Анна вспыхнула и улыбка моментально исчезла с ее губ. Пол взял у нее поднос и мягко сказал:

— Хорошо пахнет ваш кофеек. Я бы выпил чашечку.

Анна провела его в другую комнату, где они сели за столик перед холодным камином. Пока она наливала кофе, Пол возобновил разговор.

— Но ваш рассказ не объясняет того, почему вы оказались в нашей славной компании.

Анна обхватила чашку двумя руками и, потихоньку потягивая напиток, ответила:

— Мои родители бежали из Германии в Палестину во время нацистского правления, но я — истинная сабра — израильтянка по рождению и крови. Таким образом, я оказалась другой, совсем не похожей на них. Но эту разницу не так легко объяснить. Людям, таким, как я, давалось слишком многое, я понятия не имею, что значит испытывать лишения, как, скажем, мои родители. Именно поэтому на меня легла особая ответственность, понимаете?

— Мне это представляется невероятно раздутым комплексом вины.

Она покачала головой.

— Нет, все совсем не так. Я пошла добровольцем на эту работу, потому что чувствовала: я обязана что-то сделать для людей.

— Но ведь там, на родине, вы могли бы с неменьшей пользой приложить ваши силы и умение, — возразил Пол. — Вам предстоит построить целую страну.