Дождь тигровых орхидей

Дождев смотрел на нее, не веря в услышанное, как не верят в смерть близкого человека.

– А что случилось, Марточка?

– Я видела вас с Лизой на летней кухне. У нас так с тобой никогда не получится, я поняла. Скажи, вы люди или животные? – Марта чувствовала, что летит в пропасть без дна, и только ветер играет ее словами. Ей было страшно, очень страшно. – Разве вам не приходило в ваши разгоряченные головы, что в любую минуту могу возвратиться я? А если бы вас увидел Митя? Вас хотя бы что-нибудь вообще может остановить? Вы были похожи на животных, которым все равно, видит их кто или нет. Хотя это было красиво… и Лиза, она так кричала, что было слышно у калитки.

Марта опустила голову, холодный пот крупными горошинами катился по ее лбу, ей было трудно дышать. Дождев словно уменьшился в размерах, он молчал, не поднимая головы.

– Ну что ты молчишь? Я тебя спрашиваю: что же нам дальше делать? Понимаешь, – она перешла на едва слышный, поющий шепот, похожий на завывание ветра, – я не могу понять, как можно находиться в одной комнате с мужчиной, который любит другую женщину, которая, в свою очередь, любит другого мужчину. Мне плохо, Сережа.

Несколько минут стояла тишина, похожая своей плотной и вязкой беззвучностью на холодный мармелад.

– Ты права, Марта, все мы немного животные. Я всегда любил Лизу, но она ушла от меня. Поверь мне, нельзя любить женщину, которая ушла, поэтому я люблю тебя. Если сможешь понять меня, то оставайся и постарайся все забыть. Я не прошу прощения, просто не смею. Поэтому решай.

Комната стала синей от ночного воздуха, из окна потянуло свежим речным ветром и ароматом ночных фиалок. Дождев машинально включил лампу, и вмиг все переменилось, стало сине-желтым, янтарным и теплым. Даже заплаканная Марта, уныло обхватившая больную ногу и раскачивающаяся из стороны в сторону, показалась несколько успокоенной. Волосы ее розовато-каштановой волной опустились на плечи, легкий загар которых угадывался сквозь прозрачную дымчатую ткань. Дождев пересел к ней поближе, обнял ее и зарылся лицом в ее теплые кудри.

– Марточка, я же твой, я же весь твой, неужели ты не понимаешь? А если хочешь, я скажу ей, чтобы она больше не приезжала. Наверное, так-то оно будет лучше.

Марта вздохнула, кивнула головой и закрыла глаза. Как же они все-таки похожи, отец и сын, подумала она, представляя, что рядом с ней Митя. И вот так, обманывая вновь и себя, и Сергея, она с закрытыми глазами в который уже раз отдавалась Мите. Это его имя, как драгоценный камень, она держала во рту и боялась выронить, проговориться, произнести вслух.

А утром было солнце, яркое и желтое, как лимон. А Митя дома не ночевал. Он пришел в обед с рыжеволосой девочкой, они, видать, всю ночь не спали, выглядели как голодные волчата. И Марта все же украдкой поцеловала Митю, хоть он и не хотел, да и опасно было: девочка недалеко отошла, к кустам малины, и могла их увидеть, потому что успела полюбить Митю, его невозможно не полюбить, проведя с ним так много времени, а потому она была внимательна и чрезмерно любопытна.

– Кто это? – спросила Марта Сергея, когда Митя выбежал из сада и скрылся из виду.

– Маша Руфинова. Видишь во-о-он тот розовый дом? Руфиновская дача. Только, по-моему, Маша сбежала.

– Может, ей суп не понравился?

Хорну потребовалась всего одна ночь, чтобы все обдумать и принять решение. Ему было стыдно за свое бегство, но время было упущено и теперь оставалось только одно: возвращаться в город и ждать развязки. Если Маша нашлась, то жизнь пойдет своим чередом. Если же нет, то ему в любом случае лучше находиться дома, чтобы все поскорее выяснилось. Рано или поздно Руфинов сам приедет к нему и спросит, где Маша.

Подгоняемый желанием как можно скорее оказаться дома, Хорн, переночевав в санатории, куда свернул поздним вечером в надежде на ужин и ночлег, уже рано утром летел по пустынной дороге, ведущей в город. Проезжая поворот на Кукушкино, он, вспомнив ночь, проведенную с Анной, разволновался и достал сигареты. Но не успел он закурить, как послышался хлопок, машину понесло в кювет, и Хорн едва успел нажать на тормоз. Стараясь быть спокойным, он достал из багажника запаску и не торопясь заменил колесо. Вернулся за руль, посидел немного, достал пачку сигарет, и тут оказалось, что она пустая. Вышел, тормознул машину. Водитель, молодой парень, угостил сигаретой, поднес зажигалку. Хорн уже собирался сказать парню несколько теплых слов, как вдруг увидел летящую на него девицу в черных очках, джинсах и смешной кепке.

– Вот тебе, на, получай, негодяй, мерзавец! – Она била его по лицу, наотмашь, с силой. – Я ненавижу тебя!

Наконец ему удалось схватить ее за одну руку, затем он поймал и вторую. Кепка сползла, волосы блестящей волной упали на лицо. Хорн побледнел так, словно увидел перед собой призрак. Маша, тяжело дыша, продолжала что-то говорить ему, парень с зажигалкой в недоумении смотрел на разыгрывающуюся перед ним странную сцену.

– Ты что, знаешь ее? – спросил он Хорна.