Дождь в моем сердце

— Охотиться, добывать кристаллы и даже «грибы жизни» никто не запрещает. Жадничать только не надо. Ну, сами не маленькие, понимаете же, что глупо по весне, например, самок с детенышами бить — на другой год охота будет совсем плохая, потому что поголовье не восстановится. И если жилу выбрать без остатка, новая на ее месте не зародится. И так во всем.

— Дык мы всегда в меру брали, — после короткого размышления сказал бугай в кожаной жилетке. — А по жадности гребли только те, кто пришлые на острове, с купцами на сезон приплывают.

— Ой ли? — насмешливо засомневался эсс Гурзиш. — Прямо и среди своих ни у одного от жадности глаза не застило?

— Ну… бывает, — признал бугай. — Дык это… своих-то мы окоротим. Только с чужими как быть? Им и хозяйка не указ.

— А зачем нам тут чужие? — пожал плечами эсс Гурзиш. — Знамо дело, никого тут нам не надобно. Давно пора это дело прекратить — налетают как саранча, гребут все, что плохо лежит, да подчистую. Нагадят, к девкам попристают, все винище в таверне выхлебают и ну на свой корабль — до следующего сезона, добро по кабакам материковым проматывать.

— Так их купцы привозят… устроят нам блокаду, я ж говорил.

— Какую такую блокаду? Что нам до той блокады? Нам тут есть нечего? Или еще чего нехватка? Ну, товары всякие для баловства — ткани бабам покрасивее, другие финтифлюшки какие, инструменты — да, привозят. — Эсс Гурзиш окутался дымными клубами из раскуренной трубки и продолжил: — Так какое-то время на старых запасах проживем, а потом что же — сами с усами. Наладим производство. Кузнецы да ткачи найдутся. Может, и не такое тонкое полотно соткут, но на платье сгодится. А потом и торговля с места сдвинется, потому как куда им деваться? Островные изумруды, травы лекарственные, ингредиенты всякие — кроме нас, такого никто не продает! Мы, получается, на богатстве сидим и за гроши его пришлым разбазариваем. Разве это дело?

Пару минут все ошеломленно молчали, а потом загудели пуще прежнего. Я только отдельные фразы успевала выхватывать.

— На материке одна мера сушеной печени черногривки по два золотых идет, и это в лавки! Оптом то есть, а в розницу все четыре дерут!

— А нам три серебрухи за ту же меру!

— И еще носом крутят, чтобы цену сбить!

— Своих сборщиков привозят, а и верно: другой год выйдешь на промысел, так на старом месте только прошлогодние косточки, а животины и нету — повыбили в сезон! Три года, бывает, ждать надо, а то и дольше, чтоб на том месте опять кто живой завелся!

— Изумруды ладно, это для пришлых быстрые деньги. А вот грибы жизни… этого вообще нигде нет, кроме нашего острова. И что, не нам решать, какую цену просить?

— Годик потерпим и без торговли, а потом уже сами прибегут, просить станут!

И дальше все в таком духе. Люди же в целом не дураки, просто иногда мыслят по привычке. А стоит намекнуть — мигом свою выгоду распознают. Ну и хорошо, раз она совпадает с желанием дракоши — почему бы нет?

— Хватит галдеть! — перекрыл вдруг все звуки в таверне громкий голос от двери. — Рано еще будущие барыши делить! Сначала надо незваных гостей отвадить, да так, чтобы нас не поубивали. Пусть госпожа светлая сначала с этим справится, а уж за нами не станет!

Глава 54

Мне было очень интересно, кто там такой требовательный пришел. Но за спинами набившихся в таверну людей я его не видела. И тем не менее не могла не признать его слова справедливыми.

Что толку рассуждать о будущем, если в настоящем тебе грозит реальная опасность и неизвестно, получится ли у тебя ее избежать.

Я верила в Лирити, но все равно мне было страшновато. Еще и потому, что все ждали от меня какого-то волшебства в битве с врагом. И если с силой дракоши все было хоть чуть-чуть понятно и знакомо, то битвы… это совсем-совсем не мое!

А что делать? Я чувствовала на себе десятки взглядов и понимала, что от того, как я себя сейчас поведу, зависит очень многое, если не все вообще. Поэтому спину прямо, подбородок выше и уверенность во взгляде. Уверенность, я сказала, а не овечье дрожание ресниц! Главное, ком в горле вовремя сглотнуть и голос отрегулировать, а то представительница хозяйки острова, которая сипит, пищит и кашляет, — это не внушает никакого доверия.

— Хозяюшка нас не оставит, но это не значит, что самим надо лапки на пузе сложить и ждать у моря погоды, — высказался вдруг эсс Гурзиш. — А ну, народ, кто в этом понимает — пошли на башню. Посмотрим, что там вражья сила затеяла, да и обсудим, как нам лучше защищаться.

Я думала, сейчас на смотровую площадку сторожевой башни ломанутся все, кто был в таверне. Они же мужчины, а мужчины редко готовы допустить, что в чем-то не разбираются. Особенно в драке.

Но нет. То ли взгляды эсса Гурзиша подействовали, то ли хмурый вид старшины морской стражи, то ли Лильрин, мрачной тенью маячивший за их спинами. Но вместе со мной по каменной лестнице поднимались эти трое и еще пара человек, которых я прежде не видела. Кажется, среди них был тот, кто требовал защиты раньше, чем обязательств. Не уверена. Но оба они были в форме городских стражей. Может, их прислал Сириан?