Дождавшийся Манчак

Принявшая ли облик молодой чернокожей женщины, или и бывшей при смерти такой, кто теперь скажет, стояла у камня Королева Вуду. Сомнений не было ни у кого. Манчак не врал. В этом Самюэль успел убедиться. Одета она была в простое платье по моде тех лет, когда белые заперли ее на Манчаке, волосы ее падали ниже пояса, заплетенные в лавину тоненьких косичек, на руках позвякивали мелодично многочисленные браслеты, а вырез на груди позволял видеть, что на Королеве красуется еще и множество амулетов, причем, как разглядел Самюэль, недоумевавший позже, как это он умудрился сделать в свете луны, так как прожектор вдруг угас, некоторые откровенно противоречили друг другу. С острова, из-за спины Королевы Вуду, обегая бережно ее ноги, волнами, лавой пошел белый, тяжелый туман, пластами укладываясь на замершую, как стекло, воду Манчака. Королева посмотрела на камень, на подношения белого, на них самих, на полную луну — и рассмеялась.

Они никогда не слышали такого смеха — он тек, отскакивал капелью от стволов деревьев и, казалось, менял интонации, как дорогой шелк меняет цвет, струясь под лучами Солнца. Была в нем и радость, и детское какое-то удовольствие, и гордость, и повелительность в нем была. Горечь в нем была, удовлетворенное ожидание, насмешка, сарказм и искреннее веселье, дикое и бесшабашное.

Она твердой ногой ступила на воду Манчака, исчезнувшую уже под волнами белого тумана, которому тут места не было ни по времени суток, ни по погоде. Пошла к ним.

Страха не было. Обреченности тоже. Радости тоже не было.

Королева подошла к ним почти вплотную, до нее можно было бы дотронуться, приди кому из них такая идиотская идея. Белому она пришла. Он осторожно протянул руку, к Королеве и та протянула ему свою, пальцы их соприкоснулись на миг и Самюэль зажмурился.

И ничего не произошло, когда он открыл глаза. Белый самоубийца по-прежнему стоял в лодке, а Королева медленно, величаво уходила от них в лес на острове. Напоследок она остановилась и широко, гостеприимно повела рукой перед собой.

Туман исчез, будто утонув в злой воде проклятого болота, утонул, как ключ. Королевы не было на берегу. Со щелчком зажегся прожектор.

— Поехали дальше, дядя. Нам дали «добро», — сухо сказал белый, — если ты не заметил огненного дождя и камнепада с небес, то ты тут не одинок — я тоже этого не заметил.

— Слушай, мужик. А ты уверен, что ты сам не колдун? — Тяжело дыша, спросил Самюэль.

— Уверен. Нет. Просто мы сделали все правильно, вот и все. В этой жизни все просто.

— Знаешь, мужик, — вдруг рассмеялся черный, — с тобой говоришь, словно травку куришь.

— В смысле? — Не понял белый.

— А как будто, что-то тебя освобождает, только я пока не пойму, от чего. Становится как-то легче.

— М-м, это здорово, — сказал белый, — давай, ради хохмы, дальше я буду звать тебя «снежок», а ты «меня ниггер»?

Самюэль подумал немного и расхохотался.

— А что, мужик, идет, идет, да. Мне нравится твоя идея, ниггер, мне нравится твоя идея!

Манчак притих на мгновение. Лодка тихо шла по запутанным путям меж островков суши. Алые огоньки на берегу уже попросту надоели. Встреча с Королевой словно что-то сдвинула в голове у Самюэля, а может, сказалось нервное перенапряжение.

— Скажи мне, мужик, а почему ты назвал мой хрен тонким и коротким? — Вдруг спросил Самюэль.

— Да всему свету известно, что у черных самые короткие и тонкие концы на планете, — небрежно бросил белый через плечо.

— Да ты сдурел, ниггер! — Завопил Самюэль, вскакивая и сбрасывая свои мешковатые джинсы, — вот, гляди!

— У нас такие называют «на два раза поссать», — презрительно сплюнул белый, мельком обернувшись. — Спрячь и не позорься.

— А ну, покажи свой! — Самюэль и вправду рассердился.

— Не покажу, — твердо отвечал белый, — не хватало мне в лодке «снежка» с комплексом неполноценности.

— Блядь, — грустно вздохнул Самюэль, натягивая трусы и застегивая джинсы.

— Понял? — Белый торжествующе повернулся к нему.

— Что? — Спросил Самюэль.

— Ты поверил. Ты всю жизнь был уверен в обратном, но поверил. Почему? Купился? Нет. Просто никто не говорил тебе, во что верить, а во что — нет. Ты выбирал сам. И допустил возможность невозможного, «снежок». Вот так вот. Сходу.

— Но ведь облажался?! — Заинтересовался Самюэль.

— Это откуда смотреть. По сути — нет. Пример прост и доходчив. Теперь, как будешь готов поверить в то, что тебе пытаются продать, просто вспомни, как обосрался на Манчаке со своей красой и гордостью. И, кстати. Если бы я вывалил там, у себя, такую же оглоблю, я бы распугал всех вокруг.

— Теория, блядь, — рассмеялся Самюэль.

— Да. Назовем это «теория черного хера», — сказал белый.

— Как скажешь, ниггер, как скажешь, — посмеивался со своего места Самюэль.

Помолчали. Лодка тихо шла по мертвым водам проклятого болота. Да, они видели Королеву, которая, вроде как, не гневалась на них. А кто их знает, баб?

— Вот ты, мужик, знаешь баб? — Спросил Самюэль белого.

— От и до.

— И что ты о них знаешь?