Дождавшийся Манчак

— Про рот я тебя уже говорил. Еще добавлю, что женщины всегда говорят правду. Только большинство из них не знает об этом. И еще запомни, «снежок», повторять не буду. Главное в отношениях между тобой и женщиной — это не уважение, не доверие и не понимание. Главное — это успеть послать ее на хер, пока ты остаешься королем. Но. Если ты им никогда и не был, то можно не беспокоиться и идти самому, куда пошлют, не сожалея. Ибо называть этот гротеск отношениями, как минимум, неприлично. Понял?

— Типа того. А еще? — Самюэль вовлекся в странную лекцию, хоть и почитал себя знатоком бабьего племени.

— Ответ на идиотский вопрос: «Чего хочет женщина?» должен давать мужчина.

— Да, ты реально до хрена знаешь о женщинах, — отвечал Самюэль, слегка оторопев.

— И еще одну страшную тайну, как пацанский подгон. Запомни: дважды два у женщины — всегда апельсин.

— Это как?

— А вот так. Это и есть та самая женская загадка. Дважды два равно апельсин и пиздец. Вот такая вот ботва.

— А у тебя есть женщина, ниггер? — Спросил вдруг Самюэль.

— Не очень, — как-то непонятно отвечал белый.

— Это как?

— Слушай, белый мудак, чего ты хочешь услышать от глупого ниггера, который до сегодняшней ночи вообще не был уверен, что существует? Откуда мне знать, что я всю жизнь не провел в этой лодке с тобой, «снежок»? Понял? Вот попробуй сам ответь — у тебя есть женщина?

— Есть! — Гордо ответил Самюэль, подумав не более секунды. Но — подумав.

— Ебаный расист, — горько сказал белый, — вот всегда у вас, у белых тварей, на все готовые ответы и все у вас в шоколаде. Вот не мог оставить черножопому парню хоть крошку самоуважения.

Это был уже перебор. Самюэль выронил кормило и упал на дно лодки. Дикий смех раскатился над Манчаком. Белый кинулся к рулю, что-то бормоча на незнакомом языке. А Самюэль катался по дну, хрюкая и заливаясь слезами. Черт, да ради такой поездки стоило рискнуть задом! Наконец, он пришел в себя, сел, закурил и некоторое время смотрел, как белый ведет его лодку. Справлялся тот недурно, стоило признать.

— Ты водил лодки? — Серьезно спросил Самюэль.

— Нет. Никогда, — отвечал белый и негр мог бы поклясться, что тот говорит правду.

— Тогда для ниггера у тебя нехило получается на первый раз, — снисходительно сказал он, усаживаясь на место белого и кидая ноги на нос лодки.

— Да, масса, капитан, — покорно проговорил белый.

Манчак, Манчак, Манчак…

— У меня часы стоят, — сказал вдруг Самюэль, очнувшись и выйдя из игры. Он шагнул назад, к белому и тот спокойно передал ему руль, протиснувшись мимо того и пройдя к себе на лавку.

— Это, «снежок», не беда. Лишь бы хрен стоял, — равнодушно сказал он.

— А твои часы?

— А у меня их украли в шестнадцать лет. С тех пор у меня никогда не было часов. Только на телефоне. Вообще, мне кажется, что часовщики сейчас живут только на тупых понтах человека. Кому сейчас нужна на руке эта хрень, если часы встроены в каждый утюг?

— Ну… Не скажи, ниггер, хороший «Роллекс» еще никому не помешал, — уверенно сказал Самюэль.

— Да ладно? А чем помог? Время показал? Готов спорить, что самый затраханный китайский мобильник покажет точно такое же время, как и «Роллекс». И что это, кроме понтов? Посмотрите, я мужик с яйцами, у меня «Роллекс»! Я отожму у тебя его в переулке, где будут твои яйца? Отпадут? Нет. Выходит, я унес их с собой. Не стоит привязывать свои яйца к «Роллексу», — сказал белый.

— Назовем эту байду «теорией мудей Роллекса» — важно, как на заседании академии наук, сказал Самюэль.

— Согласен с вами, коллега, — скороговоркой, вежливо и коротко поклонившись назад, отвечал белый.

Луна билась с Манчаком не на шутку, стараясь хоть слегка разбавить его черную, жуткую тьму серебром. Но это было не под силу даже Солнцу, потому ночное светило проиграло, как обычно. Манчак победил. Да и Солнце лишь слегка меняло Манчак — тот, как оборотень, выворачивал слегка самое себя, но чуть глубже под воду…

— Посмотри вперед, ниггер, — негромко сказал Самюэль.

— Смотрю. Остров. Что это?

— Это «Сердце». Так его называют. Я тут второй раз. Первый раз был днем. С отцом. В юности.

— Почему «Сердце»?

— Потому, что. Говорят, что от этого острова порой встают пути ко всем остальным островам, но всегда по-разному и к разным. Прямо из-под воды. Дно Манчака уходит еще глубже, во тьму, а на воде цепью встают островки, по которым можно ходить. Один из них и ведет на Остров Счастья. Правда, готов спорить, что те, кто туда добирался, достали Остров одинаковым желанием: «Выведи меня отсюда!».

— Какое дно может быть у Манчака? — негромко спросил белый и Самюэль примолк, задумавшись.

— Никакого. Значит, это брехня?

— Почему? Дна нет, но и дороги могут вставать. Одно другому не мешает. Не мешали же мы друг другу при встрече с Королевой Вуду.

— Понятно, ниггер, — задумчиво сказал Самюэль.

— А раз понятно, то причаливай.

— На кой?

— Я приехал. Я же говорил тебе, что отсюда нельзя вернуться. Вот я и пришел, куда хотел. А возвращаться я не собирался, если что.

— Ты ебнулся? — Оторопел Самюэль.

— И давно. Когда еще не понял, куда мне надо. Зато теперь я в порядке.