Дожить до 120

– Выходит, плохо читал. У него там про старуху говорится. Форменная была злодейка и ведьма. А когда пришло ей время умирать, ясно было, что у нее одна дорога – в ад. Но тут ангел за нее заступился и говорит богу: Баба эта однажды луковку в огороде вырвала и нищенке подала. А, говорит Бог, тогда дело другое. За луковку эту ей многое простится. Вот ты, говорит он ангелу, и тяни ее за луковку эту в рай. Очень история эта папашу моего впечатлила. Может, он искренне верил, что компенсация эта станет его луковкой. Мы-то с тобой, братан, в загробное существование не верим, так ведь? Но папаша в этом смысле был человек отсталый.

– Луковка, говоришь? Да, такого цинизма я даже от вас не ожидал, – изумился я.

– Да не цинизм, а идиотизм чистой воды, – усмехнулся Паша. – Деньги на ветер… Ну да ладно. Собственно, ты теперь все про первого убитого мною зайца знаешь.

– А второй? – спросил я.

– О, тут тебя ждет сюрприз покруче первого. Что, заинтригован?

– Давай, Томилин, не томи, – нашел в себе силы пошутить я.

– Правильно! Молодец! Удовлетворить любопытство на пороге смерти, в этом особая сладость. Ну, слушай. Собственно, идея, то бишь, первый заяц, была чисто коммерческой. Как говорится, бизнес и ничего личного. Но вот когда вы гипотезу Хаскина проверять стали, ты в своих записках написал одну проходную вроде бы фразу, а она меня как током ударила. Я ее даже наизусть заучил. Вот она, цитирую тебя как живого (пока живого, ха-ха) классика: «Снедаемый любопытством, я вычислил своего «напарника». Ничего интересного. Им оказался неведомый мне татарин по фамилии Хабибулин или Хабиулин». Написал ты ее и думать забыл и о фразе, и о «напарнике». Даже когда фамилия эта всплыла в деле об убийствах, ты ее то ли не услышал, то ли значения не придал. Не припоминаешь?

Тут я вспомнил, что когда генералу принесли досье на спонсора, он произнес эту фамилию – Хабибулин. И даже мысль про то, что где-то фамилия эта мне попадалась, мелькнула. Но я ее не поймал.

– Этого не может быть! – воскликнул я. – Не бывает таких совпадений!

– Не бывает, но есть. Как вы, люди ученые, говорите? Вероятность совпадения столь мала, что ею можно пренебречь. А вот, оказывается, ничем нельзя пренебрегать. Жизнь не литература. Это в книжке какой-нибудь реалистической, если писатель такое совпадение вставит, читатель только поморщится. Мол, все врет писака! Пожалуй, и книжку закроет. А в жизни всякое, как видишь, бывает. Я вначале тоже не поверил, но… Кстати, мы с тобой ровесники. И, почитай, лет десять как корешимся. А ты меня на свой день рождения ни разу не пригласил. Мне даже обидно стало.

Как ни странно, я даже в такой ситуации почувствовал неловкость из-за этого упрека и пустился в объяснения:

– Так я день рождения никогда не отмечал. А если отмечал, то только с мамой. По правде сказать, мне кроме тебя и пригласить было некого. Но ты ведь в этот день, 10 августа, обычно в Ниццах прохлаждался. Да и все из Москвы разъезжаются. Вот я и не праздновал.

– А вот я праздновал. И родился, надо же – какое совпадение, 10 августа. В Ниццах и праздновал. А даже когда в Москве был, тебя не приглашал. И знаешь, почему? Из самых гуманных соображений тебя не звал. Вот те крест! Чтобы гости не потешались над калекой, а ты чтобы не расстраивался. А помнишь, когда гипотеза Хаскина подтвердилась, ты мне тоже предлагал имя «напарника» узнать? А я категорически отказался. Потому что уже знал, кто мой «напарник». Хорош бы я был, если бы ты программку свою включил и увидел, что мой «напарник» Костя Кравцов. Все бы рухнуло в один момент.

Вот тогда и выскочил второй заяц. Помимо коммерческого, у меня возник прямой шкурный интерес. И как все идеально получилось. Нам с тобой на двоих полтинник. Значит, если тебя не будет, до 95 лет я гарантированно проживу. Вот я и пришел второго зайца убить. Про шашлыки я ведь не зря сказал. Только шашлык будет малость пережаренный.

– Ты что, решил меня заживо сжечь?

– Фи! Скажешь тоже! Я ведь не садист какой. Нет, все будет цивилизованно, не бойся. Вот я и таблетку принес, – и Паша вытащил из заднего кармана брюк пузырек с таблетками, видимо, из того самого запаса, которым воспользовались его отец и брат, чтобы живыми не даться. – Куснешь, и тут тебе легкая и мгновенная смерть. А уж фатерку-то я перед самым уходом подпалю, чтобы ненароком не обжечься.

Паша балагурил, а я напряженно смотрел на блестящий шарик, похожий на елочную игрушку, который неожиданно залетел в окно и, чуть покачиваясь, завис сантиметрах в тридцати повыше и чуть позади его правого плеча, так что я шарик видел, а он – нет.