Дозорная ветка. Стихи и переводы

Правду с неправдой
горько и весело
перемешайте —
будет поэзия.

Лето, ночь, месяц,

кленик, черешня,
парень и девушка,
вот вам и песня.

Жаркие клятвы,

в чувствах свобода,
вечная верность,
вот вам и ода.

Пуня, девчина,

месяц, ограда,
парень с гармошкой,
вот серенада.

Ловко подперта

пуня соседняя.
Батька с дубиной,
вот и комедия.

Зимка. Где парень?

Девушка — мама.
Слезы и прорубь.
Вот вам и драма.

Жизнь. Люди — шельмы.

Бесятся с жиру.
Честность поэта —
вот вам сатира.

Двор, замок панский,

важная рада,
спесь и почтенье —
вот вам баллада.

Свиньи, подпасок,

хмурые дали,
лапоть дырявый —
мир пасторали.

Добрый пан, панна…

Сытая ласка
кормит голодных,
вот вам и сказка.

Пан, хам и поле,

пустая кладовка,
три оплеухи,
вот и концовка.

Петрусь Бровка

«Приду усталым и счастливым…»

Приду усталым и счастливым
и попрошу я у земли:
— Накрой меня крылом орлиным,
крыло голубки постели.

С тех давних дней, босых и бедных,

я им завидовал в тиши,—
с орлом кружился в синих безднах,
но голубиной был души.

Так пусть какой-то росной ранью,

когда настанет мой черед,
не грозный клекот-воркованье
мне вечный ветер принесет.

Аркадий Кулешов

«Мерещилась мне слава близкой целью…»

Мерещилась мне слава близкой целью,
когда в глубокой тишине ночной
поэзия, как мать над колыбелью,
задумчиво склонялась надо мной.

Чтоб мальчик рос, не думая о чуде,

чтоб не считали люди сосунком,
полынью жгучей натирала груди
и смешивала горечь с молоком.

Поторопила возмужанья сроки

стеклом разбитым и дресвой дорог.
Рукою показала мир широкий
и вывела босого за порог.

С тех дней, когда подносят кубок славы,

твержу себе: — Немедля отодвинь.
И ремесло мое не для забавы,
ведь на губах еще горчит полынь.

Максим Танк

Другу

Огрубели пальцы рук —
столько скорбной мерзлой глины,
столько холода и вьюг
просочилось между ними…
Столько солнца и добра,
столько слез и столько горя,
мелкой меди, серебра
и зерна с родного поля,
что вчера, припав к земле,
я едва-едва услышал,
как она, оттаяв, дышит,
как теплеет на заре.
А под старой грустной ивой,
где слагал свой первый стих,
отличить не смог, счастливый,
пальцы друга от своих…

Пимен Панченко

Шекспир и песня