Драэкора

Эйвен протянул свернутый лист пергамента с серебристо-золотым блеском, и она поняла, что он, должно быть, был сделан из деревьев в лесах, окружающих Мейю. Это было очень красиво, если говорить о бумаге.

Развернув лист, Алекс прочла слова Рока, написанные беглым каллиграфическим почерком, идеальные, на общем языке:

«Эйлия, мне жаль, что я не встретился с тобой лично сегодня утром, но моему отцу требуется моя помощь в срочном деле. Быть на побегушках у моего народа — это всего лишь одно из преимуществ наследования бессмертного королевства».

При этом Алекс могла представить, как принц, которого она знала, закатывает глаза, и у нее было предчувствие, что этот Рока поступит так же. Она улыбнулась про себя и продолжила читать.

«Я должен вернуться сегодня вечером пораньше, чтобы продолжить наши уроки, но до тех пор мой брат будет хорошо заботиться о тебе».

Алекс пришлось унять внезапную дрожь в руке.

«Я сообщил ему, что ты хорошо освоила наш язык, но твои знания находятся в зачаточном состоянии и нуждаются в значительном улучшении. Не волнуйся, он пока не будет пытаться вовлечь тебя в увлекательную беседу. Я полагаю, что у него есть планы показать тебе город, чтобы ты могла познакомиться со славой, которой является Мейя. Я только надеюсь, что у тебя останется достаточно энергии для наших вечерних занятий после моего возвращения».

И снова Алекс уловила нотку сухости в тоне Рока, и это помогло ослабить узел в ее животе при мысли о том, чтобы провести день, играя в туриста с Эйвеном.

«Не бойся задавать вопросы как на твоем, так и на нашем языке. По моему настоянию Эйвен вчера вечером начал свои собственные уроки языка и, как и ты, скоро будешь свободно владеть им. Наслаждайся прогулкой, и увидимся вечером, Рока».

Алекс медленно прочла записку во второй раз, просто чтобы у нее было время подавить панику, прежде чем встретиться взглядом с Эйвеном. Он смотрел прямо на нее, ожидая, казалось, ее реакции.

Мысленно подбодрив себя, Алекс напомнила себе, что это не злой Эйвен будущего, и, по крайней мере, возможно, что она сможет пережить день в его компании, не подвергаясь угрозам, ударам ножом или притязаниям. Не имея иного выбора, кроме как согласиться с этим — альтернативой было закричать и убежать в горы — она собрала все свое мужество и робко улыбнулась ему.

Лучезарная улыбка, которую он одарил в ответ, была настолько ослепительной, что она на мгновение остолбенела от его сияния.

— Не смотри так испуганно, Эйлия, — сказал он ей на меаринском, ясно видя ее попытку набраться храбрости. — Я позабочусь о тебе сегодня. Тебе нечего бояться.

Решив проявить твердость характера, Алекс тихо солгала:

— Атари сае, Эйвен. Генада торра кин де сае. — Меяринский: «Спасибо, Эйвен. Это очень любезно с твоей стороны».

Испуганный взгляд на его лице стоил ее слов.

— Рока был прав… ты быстро учишься.

Поскольку на этот раз его слова были более сложными, она послала ему извиняющееся озадаченное выражение и сделала вид, что не понимает.

— Думаю, это что-то лучше, чем ничего, — пробормотал он, протягивая руку и переходя на ее язык. — Следуй за мной, Эйлия. Мейя ждет.

Поскольку терять было нечего — кроме, ну, всего, — Алекс поднялась на ноги. Она не могла заставить себя принять его протянутую руку, поэтому вместо этого заняла руки разглаживанием ткани своего наряда. Она не была уверена, что чувствует по поводу наряда, который Кия приготовила для нее тем утром. Если бы ее родители были рядом, они бы сказали, что это было очень «по-эльфийски», так как это выглядело так, как можно было бы ожидать от мифического существа. Это было сногсшибательно, конечно, с длинной бледно-зеленой юбкой, которая ниспадала с бедер и струилась по полу, встречаясь с парой туфель на ремешках, которые были такими же красивыми. Эта часть была прекрасна; это была скорее верхняя половина, в которой Алекс не была уверена, так как одежда начиналась только на полпути к ее грудной клетке, оставляя большую часть живота обнаженной. Разрезая почти горизонтально верхнюю часть груди, оно также оставляло открытыми плечи и ключицы, а короткие рукава обвивались вокруг предплечий, как спиральные браслеты. То немногое, что было на лифе, было расшито замысловатыми кружевными узорами, и все это соответствовало летнему цвету юбки.

Это был красивый наряд, как будто что-то подходящее для принцессы меярин. Но Алекс с тревогой осознавала, что обнаженная кожа причудливо мерцает благодаря ее связи с Ксираксусом. Это было незаметно для тех, кто стоял на расстоянии более нескольких метров, но для любого, кто находился в пределах этого диапазона с меяринским зрением, ее биолюминесценцию было невозможно не заметить.

К сожалению, она ничего не могла поделать со своим золотистым блеском, поэтому с чувством смирения — по многим, многим причинам — она молча последовала за Эйвеном, когда он вышел из комнаты.